|
В центральном зале совершалось волшебство, и, желая максимально сохранить сходство с Великой Пирамидой, Ли Шери даже не позволила провести сюда электричество. На гранитных стенах висело несколько масляных светильников, вот и все. Лампы были старинными – они вполне могли светить еще на интимных вечеринках Клеопатры, – и Ли Шери провозилась несколько минут, пока ей удалось зажечь одну из них. Когда же лампа наконец загорелась, принцесса испуганно взвизгнула: пламя озарило притаившуюся в углу фигуру. Принцесса была не одна.
93
Сперва она решила, что это рабочий, но потом лампа осветила огненно рыжую бороду, и принцесса снова завизжала. Ее позвоночник накалился, как термоэлементы в тостере, хотя ржаных тостов ей вовсе не хотелось. Мать честная, Господь Вседержитель! Это был один из них! Что бы вы сказали пришельцу с Аргона, встретив его в глухую полночь внутри пирамиды? Эй, не хочешь ли сигаретку, моряк? Ли Шери не промолвила ни слова. Она потеряла дар речи. Она просто стояла и не могла решить, упасть ли ей в обморок (а тостер у нее в спине все жарил и жарил), пока Рыжебородый не понял, что инициатива в беседе должна принадлежать ему. Он открыл рот, обнажив два ряда испорченных зубов, и сказал: – Привет, драконья закуска. Принцесса упала в обморок.
94
Когда она очнулась, ее голова лежала на бомбе. Он подложил ей под затылок свою куртку и не потрудился вытащить из кармана динамит. – Ты же мертв. – Не совсем. – Не совсем? – Можешь быть уверена. Принцесса часто часто заморгала ресницами и тяжело сглотнула. – Это что же получается… ошибка? – Ну конечно. А что здесь такого? – Ты провернул один из своих хитрых трюков? – Нет. Просто мне повезло. Удача повернулась ко мне лицом, а к Бердфидеру – задом. – К кому? Бернард, я не видела тебя два с половиной года. Сначала ты умер, потом ожил. О ком ты говоришь? О чем ты говоришь? – Один жулик по имени Парди Бердфидер оказал мне услугу – так я думал. Видимо, я ошибался, но это уже другая история. Парди Кошелек решил уехать на французскую Ривьеру. Он слыхал, что там хорошие возможности для бизнеса. Я свел его с барменом с Пионер сквер, который занимался моими документами. Из четырнадцати готовых паспортов Парди выбрал именно тот, в котором указано мое официальное прозвище. – Официальное прозвище? – Ну да, кличка. Бернард М. Рэнгл. По настоящему меня зовут Малыш. Не смейся, я очень обидчив. В общем, Бердфидер так и не добрался до Ривьеры. С моим паспортом он рванул в Северную Африку, но и там ему было не слишком то жарко. Как отвратительно, должно быть, сдохнуть в Алжире, хотя, пожалуй, не хуже, чем в Такоме. – Бернард, что ты здесь делаешь? – Как раз в эту минуту пытаюсь определить, рада ли ты тому, что я жив. Ли Шери, пошатываясь, встала на ноги. Она была почти такого же роста, как Бернард. Она посмотрела ему в глаза долгим взглядом. – Однажды на Гавайях, когда мы толком и не знали друг друга, я подумала, что тебя арестовали, и почему то в панике помчалась на твою лодку. Сегодня я думала, что ты мертв. Мне некуда было бежать. Ли Шери хотела продолжить, но плакса внутри нее подняла свою зареванную голову. Бернард обнял ее. Она обняла его, и так они стояли… какая разница – сколько? Достаточно долго, чтобы два евнуха, вслед за принцессой пробравшиеся в пирамиду, решили, что сие зрелище вполне заслуживает того, чтобы прервать холостяцкую вечеринку Абена Физеля.
95
– Что ты здесь делаешь, Бернард? – Кое что банальное и в то же время эффектное. Как всегда, ты же знаешь. |
