Нетрудно быть добродетельным там, где ничто этому не препятствует.

Овидий

Такова биология: существует, видимо, целый набор разного рода факторов, которые сами по себе не представляют какой-либо серьезной угрозы для формирования сексуальности человека, однако, если они оказывают свое влияние в определенные — критические — периоды развития организма, то их эффект может оказаться весьма значительным. Гуляя по лесу, мы вряд ли найдем в нем большое количество идеально ровных деревьев — все они чуть искривлены, наклонены, подчас раздвоены и так далее. Огромная ли сила заставила их искривиться, наклониться, раздвоиться? Нет, конечно. Просто это случилось «вовремя», точнее — в тот момент, когда сила этого слабого воздействия оказалась потенциально огромной. Так и с формированием нашей сексуальности: критические периоды пережил каждый из нас — то ли в утробе матери, то ли на первом году жизни. У кого-то, надо думать, всепрошло идеально, но у большинства были отклонения. Пусть и небольшие, но достаточные для того, чтобы все дальнейшее развитие сексуальности уже было чуть-чуть не таким, как нам бы того хотелось, и с последствиями.

Впрочем, такие «критические периоды» имеют место не только в процессе нашего биологического взросления, но и в процессе нашего социального развития. Ведь биология и психология хотя и взаимосвязаны, но находятся в очень сложных, зачастую противоречивых отношениях.

Наша личность, безусловно, зависит от «физики» — от тела, от состояния мозга, но все-таки обладает определенной самостоятельностью — и в принятии решений, и в субъективной оценке тех или иных явлений. Более того, наша психика способна настраивать организм определенным образом. Например, некий стимул может и не вызывать у человека сексуальной реакции, но ведь можно «настроиться» и вступить в соответствующие сексуальные отношения вопреки голосу (или молчанию) плоти. Причем это в равной степени касается как мужчин, так и женщин.

Короче говоря, сексуальность, которая формируется у нас в голове, с одной стороны, идет в фарватере тех импульсов и влечений, которые исходят от тела, но с другой — она и сама способна настраивать тело определенным образом. Это происходит и во взрослой жизни, но уже в деталях, а принципиальные вещи формируются и закладываются именно в детстве, в подростковом возрасте. Более того, в детстве и юности эти «настройки» происходят не в результате сознательного и осмысленного выбора (о какой сознательности и осмысленности в отношении сексуальной жизни тут вообще можно говорить?), а как бы сами собой, в каком-то смысле спонтанно, бесконтрольно, а потом их уже не демонтировать — затвердели.

В возрасте трех-пяти лет ребенок задается вопросом о том, кто он — мальчик или девочка? А главное — почему так и в чем, собственно, главное различие между представителями полов? Да, ребенок уже и в два года, как правило, точно знает, какого он пола, и в этом вопросе не путается. Знает, но не понимает. Он с тем же успехом знает, например, что днем светло, а ночью — темно. Но понимает ли он, с чем это связано? Отдает ли он себе отчет в том, что это не солнце всходит и заходит, а наша планета вращается вокруг своей оси, подставляя солнцу то одну, то другую свою сторону? Нет, разумеется. Он знает это как факт — день, ночь, сутки прочь, но не более того. Та же самая петрушка и с половой принадлежностью.

В три-четыре года, пережив период личностной самоидентификации (знаменитый «кризис трех лет»), ребенок пытается разобраться в сложном вопросе пола, ищет «объективные» свидетельства своей половой принадлежности, доказательство различий между полами.