Англичане держали нынче при султане Стратфорда Каннинга, двоюродного брата министра иностранных дел Джорджа Каннинга. К этому времени Каннинг-младший успел уже послужить на дипломатическом поприще в Швейцарии и в США. Участвовал он и в Венском конгрессе. Излишне говорить, что младший брат пользовался полным доверием у старшего. В Константинополь его перевели из Петербурга как бы в доказательство неизменных сочувствий лондонского кабинета к Порте, да и сам Каннинг-младший был известным туркофилом.

Французский король в отличие от остальных прислал на Босфор бывшего наполеоновского генерала Гильемино Армана-Шарля. Генерал успел повоевать от Пиреней до Малоярославца и от Данцига до египетских пирамид. Последней боевой кампанией ветерана было недавнее вторжение армии герцога Ангулемского, где Арман-Шарль участвовал в качестве начальника штаба. И вот теперь закаленного в ратных делах ветерана бросили на поприще дипломатическое, совершенно для него новое. Перед убытием его наскоро посвятили в тонкости дипломатического мастерства:

– Всем улыбаться, но никому не верить! Больше слушать и меньше говорить! Все остальное вам укажут в инструкциях!

Перед тем как навестить сообща турецкий диван, послы собрались вместе и совещались. Каждый говорил в соответствии со своим прошлым опытом.

– Надо посильней треснуть кулаком по столу и сказать, что если не выполнят наших требований, в дело вступят армии, и уж они не оставят от всей Турции камня на камне! – заявлял бравый генерал Арман-Шарль. – Нечего миндальничать с этими прохвостами! Восток признает лишь силу!

– Штыки хорошо, но золото лучше! – благостно вздохнул бывший банкир Рибопьер Александр Иванович. – От штыка уцелеть можно, но от хорошей взятки – никогда! Надо подкупать всех и вся, а потом уже диктовать свои условия!

– Что вы, что вы, господа! – махал руками Стратфорд Каннинг. – Какие штыки, какие взятки, когда мы перво-наперво должны получить подробнейшие инструкции от своих министров. Пока не будет этого, я и пальцем не шевельну!

… Как бы то ни было, но в конце июля все три посла в Стамбуле – русский, английский и французский – заявились к министру иностранных дел рейс-эфенди с решительным ультиматумом.

– Главы наших государств настаивают на посредничестве между Стамбулом и Афинами в решении греческого вопроса!

– Не желаю и слышать! – отвечал им рейс-эфенди Портев-паша, на подушках возлежа в меланхолии пространной. – Никогда и ни от кого я не приму какого бы то ни было предложения о греках, ибо этот вопрос есть внутренние дела Оттоманской Порты, а ваша нота – вмешательство в наши внутренние дела! Бумаги ж ваши брать я не буду!

Делать нечего, послы вышли в приемную и деликатно «забыли» свой ультиматум на софе. Случай сам по себе аналогов в истории не имеющий! Так, весьма необычно, состоялось вручение важного политического документа.

– Последствия не заставят себя ждать! – заявил рейс-эфенди, уходя, российский посол Рибопьер.

– И последствия суровые! – добавил генерал Арман-Шарль.

– Мой брат Каннинг-старший еще скажет свое веское слово! – погрозил холеным пальцем Каннинг-младший. – Вот тогда дождетесь у нас!

Едва послы покинули диван, рейс-эфенди велел звать переводчика-драгомана и переводить послание союзников. Когда переводчик прочитал текст ноты, Пертев-паша призадумался:

– Это, кажется, уже война!

– Нет, но союзники уже твердо решили препятствовать нам в высадке войск на греческий берег! – подал голос кто-то из советников.