Стряхнув грязь со стареньких ботинок, прошла в зал. Отец сидел в своем любимом кресле и вчитывался в какую-то бумажку. Чтобы не привлекать к себе внимания, я шмыгнула на лестницу и тут же замерла, услышав за спиной:

— Айла, сети не сети, но если увижу рядом с тобой ящерицу, я его просто убью. Еще не хватало, чтобы моя дочь возилась с этим отребьем. Ты меня поняла?

Стиснув челюсть, попыталась сдержать мгновенно вспыхнувшую в душе злость, и не справилась.

— Что плохого в Оуэне? — выпалила, мысленно ругая себя за несдержанность. — Кроме того, что он дракон?

Отец бумажку свою опустил и поднял суровый взгляд на меня. Мутные красноватые с перепоя глаза вызывали только омерзение.

— Все в нем плохо! — зарычал он, оплевывая все вокруг. — Ты хоть и бестолочь, и рожей в соседскую рыжую корову, но зато магия в твоей крови редкая. Хороших магов родить сможешь. А значит, хоть какую-то пользу от тебя семья поимеет!

— Ты так говоришь, папа, словно и впрямь продавать меня собрался, — меня понесло. Ну не умела я вовремя остановиться. — У меня и приданого нет! Хороша невеста.

— Твое приданое в твоей крови и не перечь мне! — Он ударил кулаком по столу. — Увижу ящерицу — убью! А тебя в доме запру до совершеннолетия. Усекла!

— Поняла! — рыкнула и поднялась на несколько ступеней, топая ногами так, что пыль через щели посыпалась.

Но хватило меня ненадолго. Остановилась и, не сдержавшись, сдала его любимчиков:

— А ты знаешь, папочка, что Льям и Виям решили к разбойникам присоединиться! — фыркнув, задрала подбородок. — Не слушаются они тебя. Вот так-то! Эти двое, чтобы ты знал, уже с ними договорились о вступлении в банду.

— Решили? — он хохотнул. — Решать здесь буду я. А ты языком своим не мели всякое, иначе я тебе его обрежу.

— Но это правда! — возмутилась я. — Они им твое золото пообещали.

Отец одним взмахом руки скинул хлам со стола и взглянул так, что у меня поджилки затряслись.

Чего я в комнату не ушла? Кто меня за язык дурную тянул?

— И многим ты про мое золото рассказываешь, соплячка? — в его тихом голосе слышалось столько угрозы, что я, замерев, покосилась на дверь. Эх ноги бы унести, если лютовать начнет. — Я задал вопрос Айла, а ну, отвечай, паршивка!

— Я никому о нем не рассказываю, папа! — вскричала, от страха повышая голос. — Это все Льям! Они собрались в разбойники. Уже все решили, я сама слышала.

— Твои братья тупы как ослы, — процедил он раздувая ноздри как бык. — Эти остолопы просто неспособны что-то решить. Пошла в свою комнату, и чтобы я день тебя не видел! И запомни, что услышу про тебя, выпорю! Держи свой поганый язык за зубами, Айла, а иначе шкуру спущу, не пожалею.Глава 3

Поднявшись по лестнице, заскочила к себе и прикрыла дверь. Тихо так, чтобы не провоцировать папеньку еще больше.

Не поверил! Спрашивается, зачем вообще рот открывала? Он никогда мне не верил. Братья всегда превыше потому что мальчишки. А я лишь товар, что купят не задорого.

Вот всегда я так! Все молчат, а мне больше всех надо! За справедливость! За правду!

Да кому она нужна в этом доме, правда эта? Здесь и о чести не знают. Я уже молчу о добре, взаимопомощи, любви...

Взять и отобрать у меня моих карасей!

Всё братья... Хотя сама виновата, нужно было ведро в кустах припрятать, сейчас бы через окно выбралась и за ними. Там где-нибудь на берегу пожарила, да протащила в комнату. А теперь давись этой вареной морковкой.

Гадость!

Сейчас бы свиных ребрышек да с картошечкой.

В животе заурчало.

С обиды шмыгнув носом, подошла к окну и уселась на подоконник.