Но почему в таком случае она так испугалась летней комнаты? В ее рассуждениях не было никакой логики.

А ключ лежит себе в медной коробке! И ждет…

Думать об этом было невыносимо.

Анника сидела на складе за магазином и наклеивала ценники на консервные банки. Она не в первый раз проделывала это, и обычно все шло как по маслу, но сегодня она постоянно сбивалась, путалась и никак не могла войти в нужный ритм. На несколько банок она по рассеянности наклеила по второму ценнику. Словно уже не видела, где банки с ценниками, а где нет.

Анника все больше раздражалась на саму себя.

Зачем она пообещала родителям помогать этим летом в магазине?

Да еще поливать цветы в Селандерском поместье. Вот этого уж точно делать не стоило.

А согласилась она из за Давида – как всегда!

Потому что думала, что Давиду хочется попасть в Селандерский дом.

Потому что хотела его порадовать.

Хотела ему угодить. И порадоваться сама.

Она всегда так рассуждала. Кого бы это ни касалось. Да только что толку? Кому до этого дело? Давиду и в голову не приходило, что цветок, который ему приснился, он смог увидеть только благодаря ей. А Юнас – помнит ли он, как она уговаривала родителей купить ему магнитофон?

Все, с нее хватит!

Ключ она им взять ни за что не позволит!

Только бы Юнас перестал слоняться как неприкаянный и сверлить ее взглядом.

Давид едва кивнул ей, когда она встретила его этим утром по пути в библиотеку. И даже не слез с велосипеда. Как бы то ни было, она не собирается…

Но – но – но…

Имеет ли она право брать с других такие обещания?

Правильно ли она делает, что постоянно одергивает Юнаса?

Ну не зануда ли она после этого? Зануда и грымза?

Зачем она мешает Давиду разыскать летнюю комнату? Между прочим, именно он первым услышал голос на кассете! И именно он растолковал шепот!

Вдруг это что то важное? Вдруг в Селандерском поместье и правда что то неладно? А она только вставляет им палки в колеса!

Ну вот! Стоило отвлечься, и она опять начала клеить ценники по второму разу.

Ерунда какая то… Со злости Анника отпихнула несколько банок так, что они покатились по столу.

Потом встала и пошла звонить Давиду.

Первое, что они увидели, войдя в Селандерский дом, был цветок. Сегодня он выглядел куда лучше.

Но, хотя день был в самом разгаре и за окном светило солнце, а цветы, как известно, всегда обращают свои листья к свету, этот цветок упрямо поворачивался внутрь комнаты – к лестнице.

– Странно, – сказал Давид. – Когда я вчера уходил, я повернул горшок так, чтобы свет падал на листья.

– А что, если здесь кто то был… – Анника запнулась: ерунда, этого не может быть.

Но Юнас ухватился за ее мысль. В дом запросто мог кто то проникнуть. Поэтому он предусмотрел все до малейших деталей. Рисковать нельзя ни в коем случае. Чтобы проверить, не приходил ли кто в их отсутствие, Юнас положил на все дверные ручки немного хвои. Если хвоя так и лежит на ручках, значит, никто не приходил. А если нет, следовательно… И тогда придется принимать меры! Еще этот метод позволял определить, какие двери открывали, а какие нет.

– Хитро придумано! – восхитился Давид.

– Ну и как хвоя? – улыбнувшись, спросила Анника. – На месте?

– Да, пока на месте, – ответил Юнас. – К коробке с ключом никто не прикасался. Цветок повернулся сам. Он хочет, чтобы мы поднялись по лестнице!

– Да, похоже на то… – сдавленно пропищала Анника.