Юнас поднес микрофон к окну. Из комнаты доносился кашель!

Очень отчетливо, так, что слышали даже Давид и Анника, фру Йорансон произнесла:

– Во всяком случае, я хочу быть уверена, что все в порядке.

Юнас прошептал в микрофон:

– Итак, как мы понимаем, в комнате есть кто то еще. Этот человек почему то прячется, он молчит, но, судя по всему, страдает кашлем. Кто он?.. Я вижу, как фру Йорансон отходит к двери, чья то тень по пятам движется за ней, потом пригибается и исчезает. Сверток кладут на пол. Свет гаснет, в комнате воцаряется тьма. Зато теперь я вижу…

Юнас прервался и начал спускаться. Анника облегченно вздохнула, но радоваться было рано. В комнате на первом этаже зажегся свет. Юнас снова приготовился записывать. Дом был с высоким цоколем, и Анника с Давидом не видели, что делается в комнате. Только слышали, как Юнас бормочет в микрофон:

– Раз раз… Фру Йорансон только что вошла в комнату на первом этаже, она подходит к телефону, который стоит на столе неподалеку от окна. Сейчас она значительно ближе ко мне, чем раньше, и я должен соблюдать крайнюю осторожность. Правда, тени кашляющего мужчины я больше не вижу. Фру Йорансон листает небольшую книжку, вероятно, ищет номер. Точно! Вот она нашла его, теперь набирает…

Юнас быстро протянул микрофон, чтобы записать, как фру Йорансон набирает номер.

Послышался гудок поезда, мимо прогрохотал состав. К счастью, вагонов было немного. Когда грохот стих, из комнаты донесся голос фру Йорансон, говорившей по телефону:

– Да… ну конечно, разумеется, я бы не стала так рисковать. Что вы хотите сказать? Нет, ничего не заметно, никому и в голову не придет… Один местный мужичок… Нет, а что? Нет, нет, разумеется, не первый встречный. Если он и проговорится, ему никто не поверит. Нет, нет, я совершенно уверена. Его никто не принимает всерьез… Да, спасибо, половину суммы я уже получила. Когда вы пришлете остальное? Да, хорошо, спасибо. На мой новый адрес. Замечательно! Большое спасибо. До свидания.

Фру Йорансон повесила трубку, и Юнас осторожно убрал микрофон. Наступила тишина. Фру Йорансон все стояла у окна и смотрела в темноту. Казалось, она смотрит прямо на Юнаса.

Давид и Анника не дышали. Неужели заметила?

Фру Йорансон подошла к окну и перегнулась через подоконник. Было так тихо, что они почти слышали ее дыхание. Шли секунды, они казались вечностью. Что она делает? Прислушивается? Неужели что то услышала?

Но, похоже, она просто решила подышать вечерним воздухом. В ее движениях не было никакой настороженности. Она взглянула на небо и стала закрывать окно.

– Ну и когда ты уезжаешь? – крикнула она кому то в комнате.

Окно захлопнулось, и Юнас забормотал в микрофон:

– Да, дорогие слушатели, нам помешал шум поезда, проследовавшего в южном направлении. Вы сами слышите, в каких непростых обстоятельствах нам приходится вести этот репортаж. Но окно закрыто, тьма и тишина скоро снова опустятся на Селандерское поместье. Итак, наш репортаж подходит к концу, но некоторые вопросы так и остались без ответа. Узнаем ли мы когда нибудь, что произошло сегодня вечером в стенах этого дома? Кому принадлежала загадочная тень? Может, рискнем высказать небольшую гипотезу? Что, если это тот же человек, которого мы только что видели на рингарюдской речке? Человек с кашлем?

Юнас выключил магнитофон и слез с дерева.

Анника молча протянула ему сандалию. Она озябла. Воздух не был прохладным, но по спине у нее пробежали мурашки, ее немного трясло.

– Как холодно, – сказала она, – словно ледяной ветер пролетел…

Юнас и Давид ничего не ответили. Юнас снова занялся магнитофоном, а Давид стоял с отсутствующим видом.