— Он не…— начинаю я. — Вы не были ужасны. Не в этом дело. Не в вас.

— Тогда в чем? — вопрошает Сьюзен. — Прости, если кажусь тебе обиженной и возмущенной. Я пытаюсь взять себя в руки, но… Я думала, что знаю его.

— Вы знали его! — На этот раз я беру ее за руку. — Вы очень хорошо его знали. И он знал и понимал вас. И заботился о вас. Может быть, он в чем-то был не прав, но он любил вас. Он думал, что если скажет вам о нас... он думал, что вы не выдержите этого. Он боялся, что вы больше не будете чувствовать себя частью его семьи.

— Но он должен был рассказать мне о вас, прежде чем жениться. Он должен был хотя бы позвонить мне, — говорит Сьюзен.

И она права. Он должен был. И он знал это. Но не сделал.

МАЙ

Мы были в двух часах от Лас-Вегаса, когда дала о себе знать трусость. Бен был за рулем. Я, сидя на переднем сидении, обзванивала свадебные часовни и отели, чтобы снять на ночь номер. Меня переполняли волнение и восторг. Я не находила себе места, в то время как Бен — я это видела — начал напрягаться.

Он остановил машину у Бургер-Кинг, сказав, что хочет съесть бургер. Я не была голодна — мне бы кусок в горло не полез, — но купила бургер и себе и положила его перед собой на столик.

— Думаю, нам стоит поехать в Лучшую Маленькую Часовню, — предложила я Бену. — Они там всё берут на себя. А потом мы можем остановиться в Цезарь-Палас, у них там есть недорогие люксы, или в Хутерс — там сейчас совсем дешевые номера.

Бен таращился на свой бургер и, когда я замолчала, внезапно его опустил. Точнее, практически его уронил.

— Нужно сказать об этом маме, — проговорил он. — Я не могу жениться, не сказав об этом маме.

Если честно, я вообще забыла и о его маме, и о своих родителях. Мне пришла в голову мысль пригласить Анну, как подружку невесты, но я тут же ее отбросила. Мне никого не хотелось видеть на нашей с Беном свадьбе. На ней должны были быть только я и Бен, вместе. Ну и тот, кто будет скреплять наш брак.

— Ты не хочешь пригласить Анну или еще кого? — спросил Бен.

Мне не понравилось, куда повернул разговор. Этот поворот грозил привести к другому — на шоссе, — что в свою очередь приведет к повороту и в женитьбе.

— Нет, — ответила я. — Мне казалось, мы решили, что на свадьбе будем только мы.

— Решили. То есть, нет, ты так решила. — Это не прозвучало обвинительно, но вызвало у меня защитную реакцию. — Я просто подумал, что слишком рьяно подошел к вопросу женитьбы. Я должен сначала рассказать об этом маме. Если она узнает об этом потом, это разобьет ей сердце.

— Почему?

— Потому что ее не будет на свадьбе. Ее единственный сын женится, а ее не будет рядом. Я даже не знаю.

Этого-то я и боялась. Я вдруг почувствовала себя так, будто от меня ускользает вся моя будущая жизнь. Я была обручена всего лишь четыре часа, но в эти четыре часа увидела свою жизнь такой, какой хотела, чтобы она была. За проведенное в машине время я успела помечтать и о том, какой будет предстоящая ночь, и о том, каким будет завтрашний день. Я уже жаждала их всей душой. Я так много раз проиграла в голове, как всё будет, что будто всё это уже пережила. Мне не хотелось терять то, чем я уже почти обладала. Если бы Бен позвонил своей маме, то сев в машину, мы бы не поехали в Неваду. Сев в машину, мы бы поехали в округ Ориндж.

— Не понимаю. Это из-за… — начала я, но не знала, как закончить. — Это из-за тебя и меня? Ты хочешь сказать, что не хочешь этого делать?

— Нет! Я просто… может, нам не стоит делать этого прямо сейчас?

— Невероятно. — Я собиралась остановиться, но слова продолжали выскакивать изо рта: — Я не заставляла тебя делать мне предложение.