Анита еще раз пришла к выводу, что сделала правильный выбор для себя и своего ребенка. Чем дальше от суеты больших городов, тем лучше. Это стало ее девизом. Спокойная обстановка небольшого городка оставляет человеку больше времени для семьи.

Размышления Аниты прервал жалобный писк. Она обернулась и увидела, что на подоконнике сидит ее знакомый мышонок, тот, с которым полчаса назад она играла в гляделки. Смешно подергивая носом, маленький зверек смотрел ей прямо в глаза. Мышонок поднял вверх мордочку и зашевелил усиками.

— Даже не думай, — запротестовала Анита. — Я не собираюсь с тобой делиться.

Мышонок лег на брюшко, вытянулся, положил, голову между передними лапками и жалобно посмотрел на Аниту. Он выглядел таким несчастным.

Анита посмотрела в корзину. Взгляд ее упал на пачку пшеничного крекера.

— Ладно, но только чуть-чуть, — сказала она мышонку.

Анита вынула из пачки один крекер и швырнула его на деревянные, покрытые растрескавшейся краской доски веранды. Мышонок сполз с подоконника и бросился к крекеру. Перекинув через подоконник корзину, Анита влезла в окно и опустила за собой раму с металлической решеткой.

Ну вот. Входная дверь не открывается. В доме нет нормального освещения. Но зато она сумела перехитрить одного очень хитрого мышонка.

Это хороший знак. Ее жизнь стала немного лучше. А если он вернется, у нее теперь есть сигнальный фонарик, вентилятор и много печенья.

Люк Доул уже двадцать минут нервно ходил из угла в угол по комнате своей дочери. На пушистом бежевом ковре отчетливо вырисовывалась протоптанная им дорожка. В сотый раз он перебирал в уме все места, в которых могла быть Эмили, но ничего нового ему в голову не приходило.

Она исчезла сразу после того, как вернулась из школы. Через пять минут позвонил директор. Он сообщил Люку о хулиганской выходке дочери и, о ее временном отстранении от занятий. Тогда Люк понял, почему Эмили пропала. Новый учебный год начался всего неделю назад.

Половина одиннадцатого. Час назад Эмили должна была лечь спать. Люк сбился с ног. Он уже обошел все места, в которых могла быть его дочь, но ее там не было. И он снова приходил домой с надеждой застать Эмили у нее в комнате. Но ее постель оставалась нетронутой, а сандалий не было на их обычном месте возле двери. Перед глазами Люка проносились ужасные картины серийных убийств и автокатастроф.

— Когда-то и я вот так ждал тебя и твоего брата.

Голос отца заставил Люка вздрогнуть. Он повернулся и увидел, что Джон Доул стоит в дверях в темно-синем махровом халате, со стаканом воды в руках.

— Папа! Я не слышал, что ты встал.

— Зато я слышал. Такое впечатление, что здесь топчется стадо слонов. — Джон вошел в комнату и сел на край кровати. Он был таким высоким и крепким, что кровать, покрытая ярким детским одеялом, сразу стала казаться игрушечной. — Я уверен, что с Эмили все в порядке, Люк. Просто болтается где-то девчонка.

— Полтора часа назад она должна была быть дома. Где она? — Люк снова нервно заходил по комнате. — Я должен позвонить в полицию.

— Мерси не Лос-Анджелес, Люк. Неужели в свои тридцать лет ты не помнишь, каким был в двенадцать? Вы с Марком были страшными озорниками. Все время куда-то исчезали, строили какие-то крепости, ловили лягушек, гоняли собаку мисс Тэннер. А помнишь, как вы выпачкали ее фиолетовой краской?

Люк рассмеялся.

— Да. Мисс Тэннер до сих пор не может нам это простить.

Джон Доул встал с кровати и подошел к сыну.

— У Эмили сейчас трудный период, — сказал он. — Она потеряла мать тогда, когда дети больше всего нуждаются в ней.

— Я тоже потерял Мэри, папа.