|
Ходят по специальным клиникам. Но я знаю. Ну, да, мне не повезло, и мне придется с этим смириться. Посмотри на меня, Дженни. Дженни! — Она сидела на самом краю кровати, и ее голос звучал требовательно и решительно. — Прежде чем приклеивать мне ярлыки, спроси себя, дорогая, случилось бы это с женщиной, если бы с ней нормально обращались? Если бы меня не отпихивали, не игнорировали. А за что? Всего лишь за то, что я имела несчастье родить ребенка. Много лет назад, когда была еще глупой девчонкой!
— Постой, постой, — быстро прервала ее Дженни. — Ведь дело совсем не в этом. Ты обманом заставила его жениться на тебе. Ты скрыла от него факт беременности. Если бы ты сказала ему об этом хотя бы уж после свадьбы, думаю, он по-другому отнесся бы к ситуации. Но ты промолчала. Ты так ловко притворялась, что любишь его, что сходишь с ума от любви, не можешь без него жить… А всего-навсего твоей целью было получить обручальное кольцо. Я не защищаю его, но ты пойми… — Замолчи немедленно! Говоришь, ты не защищаешь его? Но что же ты тогда делаешь? Все эти годы ты с пеной у рта доказываешь, какой замечательный у меня муж и как плохо я с ним обращаюсь! Ты просто любишь его сама. Я поняла это еще в тот день, когда ты нас познакомила. Дженни вдруг почувствовала на себе силу воздействия злого языка Бет. Именно это все время ощущал Пол. В такие минуты, вероятно, Пол с трудом сдерживал себя, чтобы не ударить жену. Дженни сейчас тоже испытывала нечто подобное. — Только не подумай, что меня это беспокоит. Мы разводимся, и путь для тебя свободен. Полагаю, он с удовольствием упадет в твои объятия при нынешних обстоятельствах. К тому же ты богата… — Прекрати! Прекрати это немедленно, Бет! Перестань вести себя как… как сука! О, если бы не твоя болезнь, я бы тоже сказала тебе правду. Все, что я думаю об этом. Столько раз я останавливала себя… — Что же мешает тебе это сделать сейчас? Вовсе не моя болезнь. Хочешь, я скажу тебе что? Ты просто боишься поссориться со мной. Если мы поругаемся, то ты не сможешь больше приходить в этот дом. Взгляд Дженни стал тяжелым и внимательным, а в голосе послышалась горечь. — Единственное, что ты сейчас чувствуешь, — это боль, и ты стараешься сделать больно всем остальным. Когда я пришла сегодня сюда, то поняла, что не хочу никуда уезжать из-за тебя. Я боялась, что могу понадобиться тебе, а меня не будет рядом. Но сейчас вижу, что ошиблась. — Ты знаешь, Дженни, ты слишком наивная. И такой была всегда. — А ты, Бет, всегда делала то, что хотела, невзирая на чувства остальных. Ты использовала всех вокруг себя, кто питал к тебе хоть какие-то теплые чувства. Меня ты тоже использовала. Но самое смешное, что я позволяла тебе это делать… — О! Вот как! Ну же, давай, давай, послушаем! Сама святость. И такая же лицемерная, как и он. Спокойно развлекаемся на стороне, а приходим домой и начинаем натягивать на себя терновый венок. Рассказывай мне теперь сказки! Просто так не оставляют сорок семь тысяч фунтов такой носатой красотке за припарки и пиявки. Может, он и был парализован и недееспособен, но ты время не теряла… Дженни не стала слушать остальное, она быстро вышла из комнаты, хлопнув сильно дверью. Слова Бет просто потрясли ее. Ей вдруг показалось, что она вот-вот упадет. Немного успокоившись, Дженни вспомнила, что оставила в коридоре чемоданы Лорны. Она вернулась, медленно подняла их и так же медленно пошла вниз к Мэгги. На кухне Дженни вдруг разразилась громкими рыданиями. — О, бедняжка, бедняжка. Не нужно. Она не стоит и твоего мизинца. Она неблагодарная свинья, и даже не прошу Господа простить меня за эти слова, потому что это так и есть на самом деле. Давай-ка присядь, я налью тебе чая. — Нет, Мэгги, спасибо тебе. |
