— Я не…

— Оставьте свое мнение при себе, — заметил Ален. Внезапно он посерьезнел и в упор взглянул на Дженну темными глазами. — Знаю, все это причиняет вам боль, но не судите слишком поспешно. Моя мать тоже страдает. Сейчас ей кажется, что жизнь кончена. А ваша жизнь только начинается — не забывайте об этом.

Он направился к двери, но тут же оглянулся:

— Она неважно говорит по-английски. Большинство англичан могут изъясняться по-французски — полагаю, и вы тоже?

— Нет, месье. Я намеренно воздерживалась от изучения французского.

Горечь в ее голосе заставила Алена прищуриться, однако он туг же вышел из комнаты, и Дженна почувствовала себя такой же неблагодарной, какой, должно быть, казалась ему. Она совершенно не понимала этого человека. В нем сочетались доброта и язвительность — впрочем, это не имело значения. Дженна приехала сюда, чтобы выдержать борьбу с ним. В душе она понимала, что это польстило бы ее матери. У Дженны не было ни малейшего намерения входить в эту семью.

Она поспешно оглядела себя — до сих пор ей не хватало времени подумать о собственной внешности. Она находилась в обществе Алена со времени их встречи в аэропорту, а теперь ей предстояло познакомиться с женщиной, красота которой заставила ее отца сбежать во Францию, бросив собственную жену и дочь.

Дженна считала всех француженок шикарными, холеными и, если верить журналам, писаными красавицами. Оглядев себя в высокое зеркало в позолоченной раме, она пригладила волосы. Для поездки Дженна выбрала темно-красный костюм с прямой юбкой и коротким жакетом. Он был удобен и удачно подчеркивал свежесть ее кожи. Дженна сочла, что выглядит вполне прилично — правда, лучше бы на ней были туфли на шпильках. Если Ален уродился в мать, эта женщина должна быть длинной как жердь.

Хотя сейчас шпильки ей ни к чему — Дженна и без того еле держалась на ногах. Услышав из холла скороговорку французской речи, она повернулась к двери, сдерживая дрожь, и осознала, что сейчас столкнется лицом к лицу с женщиной, которую ненавидела всю жизнь.

Дверь открылась — Дженна глазам своим не поверила: Ален подтолкнул вперед худенькую смуглую женщину, взяв ее за плечо. Ожидания Дженны лопнули, как проколотый шарик. Девушка непонимающе уставилась на незнакомку. Неужели это она разлучила ее с отцом? Маленькая, неинтересная женщина с короткими седыми волосами и простоватым лицом?

Нет, разумеется, она не была лишена шика, которым, по-видимому, с младенчества обладали все француженки, но этим ее внешние достоинства исчерпывались — если не считать больших темных глаз, таких же, как у ее высокого красавца сына.

— Дженна!

Резкий возглас Алена заставил Дженну прекратить почти неприличное изучение внешности его матери, донельзя смущенной пристальным взглядом гостьи. Дженна не хотела оскорбить ее, но было уже слишком поздно; женщина стояла прямо перед ней, и проявлять к ней враждебность было просто бессмысленно. К тому же весь гнев Дженны был направлен совсем на другую, эффектную и роковую даму, созданную ее воображением.

— Моя мать, — подчеркнуто объявил Ален, не спуская глаз с Дженны и словно заставляя ее взглядом изменить позу. Дженна туг же поняла, что действительно держится с вызовом. — А это Дженна, — добавил он, взглянув на мать, — дочь Расселла, — мягко заключил он.

Женщины не проронили ни слова. Окинув их обеих недовольным взглядом, Ален провел мать по комнате. Казалось, движение вернуло француженку к жизни, и она, печально взглянув на Дженну, неуверенно подошла к ней.

— Я так давно хотела познакомиться с вами, — робко начала она.