Тайлер выбрал для начала одну из труднейших сцен – встречу Гедды с судьей Барком. Барка играл грузный характерный театральный актер, очень авторитетный. Он с большим неудовольствием услышал имя актрисы, которой предстояло пройти испытание. «Она хороша в своих пределах, но здесь-то ей что делать?» – сказал как-то он. Но едва они начали играть, как его скептицизм исчез без следа. Вскоре партнер стал играть во всю силу. Через несколько минут весь зал затаив дыхание следил за тем, как великая актриса раскрывала внутренний мир редкостной стервы.

Следующая сцена была с фру Эльвстед. И эта партнерша была опытной и тонкой актрисой, но ей еще ни разу не приходилось видеть такого греховного огня в глазах Гедды, и она почувствовала, как по ее спине пробежал холодок, когда Мэгги-Гедда коснулась ее волос.

Когда была произнесена последняя реплика, никто не шелохнулся. И только когда Мэгги, выйдя из образа, сказала вежливое «спасибо» актеру и актрисе, которые ей помогали, люди смогли стряхнуть оцепенение и разразились аплодисментами.

Мэгги поклонилась как на спектакле и поискала глазами Тайлера Мейджи. По выражению его лица она поняла, что роль – ее. Только тогда она вздохнула полной грудью, и сердце ее замедлило свое бешеное биение. Но ноги отказывали ей, когда она сходила со сцены, и силы совсем оставляли ее. Еще никогда она так не выкладывалась.

Когда спектакль начали играть в зале Эхмансон, Мэгги превозносили как «подлинную Гедду, которой не под силу справиться со своей жизнью и потому она решает покончить с ней». Полтора месяца спектакль шел с аншлагом, потом с труппой перезаключили контракт еще на полтора месяца, а затем начались гастроли в Нью-Йорке, и Мэгги, блеснув на Бродвее, получила первую в жизни премию «Эмми».

Показав свои сценические возможности и не дожидаясь, пока к ней хлынет поток новых предложений, Мэгги исчезла из виду на целый месяц. Никому не сказавшись, она улизнула в Англию, чтобы навестить мисс Кендал и рассказать ей о своем триумфе, в который ей и самой еще не верилось.

Грейс Кендал постарела, ей уже исполнилось пятьдесят, она была еще больше привязана к матери, которая окончательно впала в старческий маразм. Мягко, но решительно отказалась она от приглашения провести несколько дней в Калифорнии. «Я не могу оставить маму в приюте, даже очень хорошем. Она будет страдать без меня».

– Но вам нужно как следует отдохнуть!

Грейс Кендал выглядела вконец измотанной, высохшей, хотя не желала признавать свое нездоровье и ссылалась на возраст.

– Я очень благодарна тебе за заботу, милая моя Мэгги, но, право же, ты зря беспокоишься. Со мной все в порядке.

– А денег вам хватает? Позвольте мне немножко вам помочь. Я вам стольким обязана! Я зарабатываю сейчас очень хорошо. Не откажите бывшей ученице в такой малости…

Грейс была глубоко тронута. Небольшая помощь была бы очень кстати, теперь она не может позволить себе отказаться от нее из гордости или ложной скромности. Эти деньги пригодятся, чтобы чуть-чуть побаловать маму, да и себе не мешает кое-что купить.

– Буду очень признательна, – просто ответила Грейс. – Я так рада, что ты добилась успеха, которого заслуживаешь. Я читаю все рецензии, которые ты мне присылаешь. Подумать только – ты играешь Гедду Габлер!

– Когда я взялась за роль, мне вспомнилось, как мы с вами ее обсуждали, как пытались понять, что же она за женщина. Это мне здорово помогло. Вы помогли мне добиться успеха, и я хочу, чтобы вы разделили его со мной…

Они как встарь вместе пообедали в Лидсе, беспрерывно болтая, потому что времени опять было в обрез.