Однако дело - прежде всего, и он, вытащив паспорт, вручил его Кэти. Она раскрыла красную книжицу.

    – Тебе тридцать три? А выглядишь моложе!

    – Может быть, - согласился Каргин, открывая шампанское. - Впрочем, тридцать три - хороший возраст. Есть уже что вспомнить, и есть еще время, чтобы об этом забыть.

    Например, о Киншасе, подумалось ему, о поле, заваленном трупами, и о том, как бойцы Альянса добивали раненых. Еще - о резне в Кигали и Могадишо, о бойнях в Анголе и Боснии, о югославском позоре, чеченской трагедии, афганских снах…

    Кэти, не зная-не ведая про эти думы, уютно устроилась рядом с ним на диванчике.

    – О чем же ты хочешь забыть, солдат? О неудачной любви? О женщине?

    – О женщине? - Каргин усмехнулся. - Хмм, возможно… Такая рыжая, с манерами герлскаут на школьной вечеринке… Много пьет и липнет к незнакомым парням. Не хочет отзываться на имя Нэнси.

    Зрачки Кэти внезапно похолодели, будто пара замерзших темных агатовых шариков. Отодвинувшись, девушка с подозрением уставилась на Каргина.

    – Где ты ее подцепил, Керк?

    – Не подцепил, а встретил. В "Старом Пью".

    – Рыжая шлюха… где ей еще ошиваться… - Кэти презрительно поджала губы. - Держись подальше от Мэри-Энн, солдат! Если тебе интересны такие… такие…

    Каргин был не прочь разузнать побольше о загадочной Мэри-Энн, но обстановка к тому не располагала. Притянув Кэти к себе, он нежно поцеловал ее в шею.

    – Совсем не интересны, и я о ней уже забыл, детка. О всех забыл, кроме тебя.

    Личико Кэти смягчилось.

    – Льстец! Ну, ладно, что тут поделаешь… все вы льстецы… в определенное время… - Она подняла бокал и с мечтательной улыбкой промолвила: - Раз ты забыл про Мэри-Энн, выпьем за Париж! Ты расскажешь мне о Париже, Керк?

    – О Париже? Как-нибудь потом, бэби. Сначала поговорим о тебе и о твоих прекрасных глазках.

    Глядя сквозь янтарную жидкость на свет лампы, Каргин с чувством продекламировал:

    Карие глаза - песок,

    Осень, волчья степь, охота,

    Скачка, вся на волосок

    От паденья и полета.

    – Киплинг… - зачарованно прошептала Кэти. - Ты знаешь Киплинга, солдат?

    – Я его просто обожаю, - сказал Каргин, обняв Кэти за гибкую талию. - Выпьем!

    Они выпили.

    Жизнь прожить - не поле перейти, но в жизни той были проложены разные тропки для разных целей, в том числе - для покорения женских сердец. Каргин ведал многие из них. Тропки вились прихотливо и были столь же отличны одна от другой, как женские души. Кого-то покоряли нежностью, кого-то - лестью, кого-то - кавалерийской атакой; одни клевали на грубую силу, на мундир в золоченых шнурах, на блеск погон и крепкие мышцы, других приходилось обольщать ласками и поцелуями, цветами и сладкими речами, третьим - пускать пыль в глаза, повествуя о ранах, битвах и подвигах в африканских джунглях.