|
– Мы нашли схрон. Такой себе обычный кишлак в горах… Овцы, козы, немытые дети. И большой каменный дом с забором. В заборе пулеметные гнезда, на крыше зенитная установка. Вокруг забора минное поле. Классическое обиталище местного наркобарона. Кишлак, как положено, но холме. Мы – на соседней высоте. Расстояние километра два, через низинку, и все простреливается. А в кишлаке явно какой-то сходняк – джипов больше, чем овец… По инструкции в такой ситуации автономная группа зачистки роты глубинной разведки (так мы официально назывались) должна нарушить радиомолчание, сбросить в эфир пакет данных о своем местоположении и подсветить цель лазером. Дальше сработают «сушки»-стратосферники. Процедура простая: включил GPS, нажал кнопку «отправить», навел лазер на берлогу наркобарона, подсветил для самонаводящихся ракет, и потом можно брать бочонок поп-корна и любоваться зрелищем. Так мы и сделали, но вместо авиаудара получили сообщение. Незашифрованное, по открытому каналу. От Мансурова. Он приказал брать схрон штурмом. – Сплюнув под ноги, Астрахан продолжил: – Штурмом! Без подготовки. Без разведданных, без артобстрела, без прикрытия с воздуха. У нас даже простого беспилотника не было… Голым задом – да на колючую проволоку. Но в армии, как известно, приказы не обсуждают… – Он сделал паузу, заново вспоминая те события. – В общем, схрон мы взяли, четверо моих легли в низине, еще двоих потерял на минном поле. Нас оставалось пятеро, но схрон все же зачистили. Странно, но афганцев там не было. На джипах были китайцы, а наркобарон местный оказался таджиком. У них большая сделка намечалась, «стекляшки» было тонны две, не меньше. И вот стоим перед этой грудой «стекла», чешем затылки и думаем: зачем, ну вот зачем было огород городить? Зачем мы грудью на амбразуру лезли, хороших бойцов теряли? Стоим и тихо звереем. И тут поступает новая вводная от Мансурова. Оказывается, к схрону двигается со стороны Таджикистана караван «хаммеров». Их надо встретить, наркобарыг убить, груз из «хаммеров» перехватить. Что называется – не было печали… Встретили. «Хаммеры» были армейские, с пулеметами и ракетными установками. А мы же – спецура, не пехота, нам в лобовые атаки ходить не с руки, не тому обучены, не для того предназначены. Да и оставалось нас всего пятеро. Да, было пятеро… А остался я один. И то каким-то чудом пулю башкой не поймал. – Данила машинально погладил старый шрам от скулы до виска. – В общем, – перешел он к концовке, – валяюсь я, контуженный, усыпанный гильзами, залитый кровищей, на поле боя и слышу, как рация трещит. Доложите, блин, о результатах операции. Докладываю: все отлично, все погибли. И свои, и чужие. И тошно мне так, что самому сдохнуть хочется. А Мансуров, гнида, и говорит: ждите, скоро буду. А вас, боец Астрахан, представлю к ордену. Твою мать… Если б не злость, никогда бы не нашел в себе сил подняться. Но встал, пошел к «хаммерам» – посмотреть, за что мои ребята погибли. А там в багажниках чемоданчик такой, алюминиевый, знаете, с кодовым замком. И в чемоданчике – биотин в фабричной расфасовке. Его таджики китайцам поставляли в обмен на «стекло». И тут до меня доходит, что всю эту мясорубку Мансуров устроил только ради того, чтобы биотин взять. Это ведь не наркота, это чемодан вечной молодости! По тем временам где-то… не знаю, больше сотни миллионов долларов. Ах ты ж тварь, думаю… И гляжу – «крокодил» над горами появился, Ми-24М, через пару минут над кишлаком будет. Тут меня и перемкнуло. Я чемоданы распотрошил, биотин со «стекляшкой» перемешал, на улицу вышел и внутрь гранату кинул.
– Ну, ты псих, бро! – восхитился Момент. – Сотню лимонов, значит, пожег? – Одиннадцать человек! – отрубил Астрахан. |
