Пучеглазая, приплюснутая, вся в наростах, выражающая желание только убивать.

И жрать.

Тварь распахнула пасть, оттуда вылетел несоразмерно длинный язык.

Толян взвыл от ужаса. Момент выругался, Кондратий выстрелил – пуля срикошетила от панциря. Данила резко вывернул рулевой рычаг, бросая лодку в сторону, она накренилась, мутант рухнул рядом и вспорол лапой толстую резину.

Раздался громкий свист. Тварь нырнула. Лодка стремительно выпускала воздух, Данила гнал ее к берегу, все похватали снаряжение и оружие. Марина приготовилась спасаться вплавь. Но они успели – лодка с разгону ткнулась носом в бетонные плиты.

– Прыгай! – скомандовал Данила.

Очутившись на берегу, Марина сразу поднялась повыше – оставаться у воды совсем не хотелось. Толян шумно дышал, Кондратий оглядывал канал, Гена – коттеджный поселок, в котором они оказались.

– Какая хреновина! – едва ли не восхищенно заметил Момент. – Бро, надо ей дать название. Я такого хамелеона еще не видел. Или не хамелеон это, а мутантище? Не, думаю, хамелеон… Вот ведь пакость! Знать бы, с кого он генотип передрал, длиной же метра под три…

– С личинки стрекозы, – Данила вытащил лодку на берег и осматривал ее. – Можно попробовать заклеить, хотя…

– А они разве водные? Личинки? – удивился Гена.

– Ага. Но при желании могут и… – Данила, не договорив, отскочил от лодки, ухватил за локоть Толяна. – Так. Шагу, шагу, шагу! Отходим!

Тварь ползла на берег. Хвост волочился за ней, стрекоза-хамелеон цеплялась когтями за выбоины в гранитных плитах, за щели. У Марины подкосились ноги. Все что угодно. Чешуйчатые медведи, тварь с щупальцами, сумасшедший человек… Только не гигантское насекомое! Мерзость жуткая!

Часть сознания холодно отметила: ого, эмоции. Страх, неприязнь…

Тварь ползла. Ее морда («маска», – вспомнила Марина школьный курс биологии) была совсем близко. Девушка окаменела. Тварь отрыла пасть, нижняя губа (не язык это был, а челюсть, заканчивающаяся жвалами) полезла вперед… Данила оттолкнул Марину и выстрелил в фасеточный глаз.

Хамелеон отпрянул, мотнул головой. Ему пулевое ранение не страшно.

Но все равно – больно. Если хамелеон долго живет в одном облике, успевает вырастить аналог нервной системы… Боль его странным образом подействовала на Марину – у нее закололо в виске, будто мигрень накатила. Наверное, от недосыпа.

Данила уже вытаскивал электрошокер, когда тварь быстро поползла к ним. Толян, увидев это, выхватил нож и прыгнул навстречу.

Первый удар ошарашенный ранением хамелеон пропустил, Толян сумел вогнать нож в целый глаз. Но второй раз ударить не успел: пасть снова раскрылась, губа выстрелила вперед, жвалы сомкнулись на человеческой шее, и хамелеон потащил добычу к себе в пасть.

Кровь из перебитых артерий брызнула на плиты. Марина, чуть не упавшая после того, как Толян вогнал в тварь нож, тяжело осела – просто ноги подогнулись. Данила с электрошокером в руке был уже возле хамелеона. Громкий треск – и тварь шлепается на брюхо. А Толян не шевелится…

– Писец, бро. Моментом его… – зачастил Момент. – Я говорил: осторожней надо! Что ж все шустрые такие, что ж все такие наглые… Что теперь… теперь ничего. Сектор ему пухом, значит.

Данила, ничего не отвечая, принялся освобождать шею Толяна из захвата.

Марина тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Все тело ломило, в ушах шумело. Вблизи хамелеона с ней происходило что-то непонятное.