Судорожный ритм начал еще более ускоряться, и так до тех пор, пока она полностью не растворилась в нем. Все эмоции и чувства сплелись в одну мощную, всепоглощающую страсть. Возникло такое ощущение, что в слепоте она отчаянно тянется к чему-то очень нужному, чего ей недоставало, и готова кричать от нетерпения. И тут их единение достигло пика, и волны удовольствия начали растекаться по всему телу. Она ощутила, как напряглось его тело, как дрожь пробежала по его членам. И поняла, что и он достиг оргазма.

Его изнеможенное тело опустилось на кровать рядом с ней. Эмоции еще клокотали в нем, но она уже осознавала, что дыхание его успокоилось. Его тяжелая рука приятно покоилась на ее груди. Через несколько минут она посмотрела ему в глаза, благоговейно улыбаясь.

Он кивнул, показывая, что понимает ее невысказанные мысли. Медленно прижал ее к своей крепкой груди и поцеловал в голову.

Лежа рядом с ним, она чувствовала полное безграничное удовлетворение. Когда зазвонил телефон, она не могла понять, что это за звонок.

— Черт! — пробормотал он.

Она вскочила.

— Телефон. Кто может звонить в такой час?

Во всем Лос-Анджелесе номер ее телефона знали только три человека — Виктор, Франсин и ее тетка в Джорджии.

— Ошиблись номером. Не подходи.

Она замотала головой и потянулась к аппарату.

— Может, что-нибудь важное, — откашлявшись, она взяла трубку. — Алло?

— Маделин, это ты?

— Да, тетя.

— Я пыталась дозвониться весь день, но никто не отвечал, и я страшно расстроилась. Голос у тебя хрипловатый. Ты там не надышалась этим смогом?

Маделин виновато улыбнулась.

— Нет, тетушка. Это не от смога. Почему ты звонишь? Что-нибудь случилось?

— Не совсем.

В тоне тетки было что-то зловещее. И Маделин не могла не вспомнить, как тетя рассказывала про страшную депрессию тридцатых годов — у нас были кое-какие неприятности.

— Скажи мне, в чем дело.

— Ну хорошо. Меня кладут в госпиталь. Ничего страшного. Проведут маленькое обследование, сделают анализы. Я просто хотела предупредить тебя, что дома никого не будет, на случай, если Дэви позвонит.

Маделин напряглась. Ее беспокойство усилилось.

— На предмет чего тебя хотят обследовать?

— С желудком что-то не в порядке. Не волнуйся за меня.

— Как я могу не волноваться? Завтра же первым рейсом я вылетаю домой.

— В этом нет необходимости, говорю тебе.

— Первым же рейсом, — твердо повторила Маделин. — До завтра.

— Ну хорошо, дорогая. До свидания.

Маделин положила трубку и повернулась к Виктору.

— Тетушка заболела, — не глядя на него, сказала она. — Полечу домой.

Виктор ничего не ответил, только сложил губы в ироничной улыбке. Вот тебе раз! Когда он уговаривал ее улететь, она отказалась. А теперь, когда между ними что-то стало завязываться, она собирается улететь.

— Ты вернешься?

— Обязательно! — и добавила: — Если ты за время моего отсутствия не разыщешь Дэви.

— Понятно.

Значит, если он найдет Дэви, то их взаимоотношениям настанет конец. Они оба догадывались, что такое могло когда-нибудь произойти. А сейчас он почувствовал себя слишком расстроенным и обозленным на весь мир, чтобы остаться здесь еще хоть на минуту. Выбравшись из кровати, он начал быстро одеваться.

— Утром позвони мне и сообщи номер своего телефона в Альберте, — он знал, что говорит как рассерженный сержант со своими солдатами, но не мог играть роль понимающего любовника.