Но у Мишки не было даже обыкновенных, чернильных расписок, да и стопроцентной уверенности, очевидно, тоже не было, поэтому он норовил «соскочить» со скользкой темы:

— Придут, придут, куда они денутся! Ты лучше скажи: предки раньше не заявятся?

— Нет, конечно! Они же на даче, с друзьями… Раньше второго не приедут…

— Класс! — Дыгай довольно потянулся.

Просторная трёхкомнатная квартира на Цветном бульваре произвела на него сильное впечатление: все свои семнадцать лет до поступления в академию он прожил с семьей из пяти человек в насыпном бараке в шахтерском поселке под Карагандой и даже не представлял, что существуют подобные жилища: со шкурой тигра в спальне, африканскими статуэтками из черного дерева, ассегаями зулусов и прочей экзотикой… А еще бар с красивыми импортными бутылками, шкаф с подписными изданиями, невиданный музыкальный центр. И вот такие хоромы находятся в его распоряжении! Ну, почти в его… Точнее, и в его тоже…

— А во сколько они придут? — теперь заинтересовался Георгий. — Ты хоть правильно объяснил, куда ехать?

Возможность отпраздновать Новый год вместе выпала у друзей впервые. Если не считать встречу своего первого Нового года в академии, когда они вместе оказались во внутреннем наряде за пререкание со старшиной курса — изрядным, надо сказать, долбо…бом.

— Как договорились, в двадцать два часа. — Мишка украдкой глянул на часы. — Ну, или в двадцать два тридцать. Адрес Серега сам написал, я его и отдал Маринке.

— А они хоть красивые?

— Да откуда я знаю! — возмутился Дыгай. — Маринка симпотная, сказала, и подружки не хуже…

— Ну, и где они? — поставил вопрос ребром Веселов. — Уже двадцать два сорок!

Но тут закуковал импортный звонок.

— Где, где! Вот!

Дыгай вскочил, суетливо вставил ноги в потертых носках в тапочки, накинул невзрачный серый пиджачок, глянул на себя в зеркало и скривился. Рукава длинноваты, белая рубашка застирана и приобрела желтоватый оттенок, да еще эти дурацкие тапочки!

— Надо было всем форму надеть… Парадную!

— Зачем? — удивился Веселов, неспешно поправляя галстук.

На нем был темно-синий финский двубортный костюм, который сидел как влитой, галстук в тон, кипенно-белая сорочка и ослепительно блестящие новые штиблеты… И Балаганский выглядел не хуже: купленные у спекулянтов джинсы, красивый пуловер, сквозь треугольный вырез которого виднелась отутюженная белая рубашка с расстегнутым воротом, и туфли догадался с собой взять.

Мишка вдруг почувствовал себя бедным родственником.

— Для единообразия! — рявкнул он. — Чтобы видно было, что мы ракетчики!

— Это и так видно! — Веселов покровительственно похлопал товарища по плечу. — Беги, открывай!

Через минуту в просторном холле уже слышались оживленные женские голоса, запахло снегом, терпкими духами и ожиданием чего-то необычного. Парни поняли, что обыденность закончилась и начинается праздник.

— Здравствуйте, мальчики! Извините за опоздание! Там такой мороз, метель, такси поймать не смогли… Я Инесса, — представилась высокая стройная брюнетка с длинными волосами.

Она была в темно-коричневой дубленке, розовой мохеровой шапочке и обмотанном вокруг шеи длинном мохеровом шарфе такого же цвета. На ногах — облегающие сапоги до колена на высоченных шпильках.

«Как она на них ходит? — подумал Балаганский. — И яркая какая — за версту видно! Небось, кавалеры прохода не дают…»

— А это Марина и Алла…

Раскрасневшиеся девушки отряхивали снег с головных уборов и одежды, оценивающе посматривали на встречающих молодых людей, с любопытством разглядывали висящие на стенах африканские маски, ритуальные фигурки из черного дерева, скрещенные копья папуасов и оскаленную голову самого настоящего ягуара.