|
Но сейчас?! Кстати, сколько тебе сейчас лет? – Двадцать три. – Сейчас ей двадцать три! Очень мило! – Чижиков разом выпил содержимое стаканчика, почувствовал необходимость повторить и огляделся в поисках стюардессы. Стюардессы видно не было. – А сколько тебе будет завтра?! Ты не станешь случайно мальчиком из будущего, или того лучше – дедушкой? – Дедушкой или бабушкой вряд ли, – тряхнула челкой Ника. – Мне двадцать три, я женского пола, если хотите, можете потрогать. Котя подавился слюной. – Знаешь что, затейница, я с тобой в игрушки играть не намерен. Не знаю, с какого перепугу ты вмешалась в мою жизнь, но тебя в этом самолете быть не должно! А ты есть! Как ты мне это объяснишь? Ты уж постарайся с объяснениями, или я в самом деле рассержусь до невозможности. Для начала скажи, ты ведь совсем не внучка Вениамина Борисовича? – В каком то смысле – нет, – как ни в чем не бывало, улыбнулась Ника. – Только зря вам кажется, дядя Костя, что вы очень наблюдательный. Лично мне кажется, что не очень то. – О чем это ты? – поднял брови Котя. – А вы посмотрите… Вон туда, – кивнула она назад. – Толь ко осторожно. Незаметно. Чижиков, пригнувшись, осторожно глянул в щель между креслами. – Ну? – Левее. В предпоследнем ряду. Левее в предпоследнем ряду полулежал, откинув спинку кресла до предела, Алексей Борн – в черных очках и в боль ших черных же наушниках – и то ли не замечал ничего во круг, поглощенный музыкой, то ли делал вид, что не замечает. – Опа опа, Америка Европа, – Чижиков инстинктивно вжался в кресло. – А он то здесь зачем? – Как и все, летит в Пекин, – ответила Ника. И уточнила на всякий случай, видимо, все же подозревая недостаточную сообразительность мнимого дядюшки: – Это прямой рейс. Без пересадок. – Ну да, ну да. Что же мне… Пойти разве еще раз поздороваться? – раздумчиво спросил себя Котя, чувствуя, однако, что ни за какие коврижки не пойдет к Борну. По всему выходило, что тот его за простака держит: сначала спас от налетчиков в подворотне, потом рассказал много странного, помог уйти от погони перед аэропортом, но ни единым словечком не обмолвился, что летит тем же рейсом. Отчего бы Алексею Борну, такому откровенному и положи тельному, скрывать это обстоятельство? Строит планы внутри планов? Да он ли один? Котя подозрительно оглядел Нику. Задумался. А вдруг и пресловутый Сергей Сереженька тоже притаился где нибудь в первом классе? Славная компания… Чижикову очень захотелось сойти с самолета. Прямо сейчас. – Я бы не стала к нему подходить, – сказала Ника. – Вы же не знаете, с какими целями он летит в Пекин. – Не знаю, – согласился Чижиков, лихорадочно соображая и трезвея на глазах от хлынувшего в кровь адреналина. В общем и целом выходило так, что он вообще мало что знает, но тем не менее уверенно движется в заданном направлении. Вот только направление задал кто то другой. И он же активно способствует тому, чтобы Котя не сбился с пути. Может, это Борн и есть? Уж больно много ему известно такого… загадочного. Ощутив себя пешкой в чужой игре, Чижиков посмотрел на Нику с еще большим подозрением. – Но зачем ты летишь в Пекин, этого я не знаю тоже. – Не знаете, – легко согласилась девушка. – Но тут нет секрета. Я лечу в Пекин потому, что туда летите вы, дядя Костя. – Да а а… Это многое объясняет, – скривился Чижиков. – А почему туда лечу я? Мысли путались в голове, и Котя вернулся к началу разговора: – Так, на чем мы остановились? На том, что у меня к тебе масса вопросов, но что то подсказывает мне, что ты опять будешь водить меня за нос, а мне это поднадоело, – Котя придвинулся к Нике поближе. |
