|
– Быстрее! Быстрее! – торопил Сумкин, то и дело высовываясь из за валуна и глядя вниз. – Да быстрее же! Примчался Сунь Девятый с горшком масла. – Так, лучники, слушай меня! – Федор ухватил стрелу за оперение и погрузил замотанный тряпкой конец в масло. Щедро смочил. – Делай как я! А теперь огня сюда! Разбойники переглянулись. – Но костер потух давно… – Дьявол! – на лице Федора было написано отчаяние. – Нам до зарезу нужен огонь! – Так извергни же огонь из руки! – потребовал Сунь Девятый. Он стоял рядом со знатным китаистом и пристально смотрел на него. – Ты великий маг, старший брат Сыпокэ! Ты можешь! Я видел! – А! Была не была! Сумкин сунул руку за пазуху. Повернулся к ожидавшим лучникам. – Значит, так! Слушайте все! Сейчас я подожгу масло, и вы немедля стреляйте, цельте в щиты, это главное! С неба вновь посыпались стрелы – уже не так густо, но все же и они нашли цель. Тонко ахнул Сунь Девятый. Сумкин щелкнул зажигалкой и бросил ее в горшок с маслом. Жарко пыхнуло. Разбойники разинули рты, но бестрепетно поднесли стрелы к огню. – Стреляй! – заорал на лучников Сумкин. Пылающей волной понеслись стрелы к приближающимся гвардейцам, вонзились в щиты, и те загорелись. От неожиданности некоторые воины выпустили задымившиеся щиты из рук, другие затрясли ими в воздухе, пытаясь сбить пламя и позабыв о защите, – и всех их накрыло новой волной. Быть может, разбойники стреляли и неточно, зато кучно, а еще в нападавших летели копья. В результате стройная шеренга оказалась смята, многие попадали ранеными или убитыми, остальные бросились наутек, и лишь правый фланг, успевший подобраться ближе всех, продолжил движение к цели. Именно там был советник Гао. Оставив коня, громадными прыжками он несся вперед, и в руке его сверкал меч. Разбойники разразились победными криками. Одну стрелу поджигали за другой, в упоении от успеха лучники стреляли еще и еще. Главной целью стал Гао: перепрыгивая через тела своих подчиненных, он невероятным образом уворачивался от летевших в него стрел и копий, или же отбивал их точными, скупыми взмахами меча. Впереди пятеро наиболее удачливых гвардейцев уже достигли валунов и вступили в рукопашную схватку с вольными удальцами. Гао устремился на прорыв. Оставшиеся в живых гвардейцы, видя такое дело, остановились, перегруппировались и повернули назад. Чижиков глянул, их было два десятка, не меньше. Вместе с Гао и той пятеркой, нет – уже тройкой храбрецов, пара дюжин. Многовато… Он обернулся. Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце – он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит. – Оставь его, мы уже ничем не можем помочь! – закричал ей Котя. – Где Лю Бан? Где этот чертов Лю Бан?.. – Там, – кивнула Ника направо, туда, где звенели мечи и слышались крики битвы. Она бережно опустила голову Суня на землю, встала на ноги, собралась с силами. – Федор! – Котя тряхнул Сумкина, при виде мертвого Суня Девятого растерявшего весь боевой задор. – Федор, слышишь меня? Самое время мотать отсюда! – Да да… А? Что ты говоришь? – переспросил бледный как полотно Сумкин. – Я говорю, что пока нас тут не перерезали, как котят, нужно забирать нашего драгоценного проводника и уматывать к лодкам! – крикнул ему прямо в ухо Котя. – Понял меня? – И вовсе незачем так орать, – поморщился великий китаевед. – Я тебя прекрасно слышу, старик. – Тогда чеши за нашими шмотками, хватай Шпунтика, а мы – за Лю Баном, – велел Чижиков. – Если что, руби всех мечом в капусту. Встретимся у спуска к реке. Вперед! На правом фланге было жарко: здесь, у низкого строения, из которого выглядывали ряды мешков, а вдоль стены стояли глиняные кувшины и жбаны, развернулось настоящее сражение. |
