Выходит, те электронные платы могли как-то быть использованы на пункте управления реактором? Ну, может не совсем на пункте… Шкаф КИП это связующее звено между всеми отдельными системами энергоблока, включая сам реактор и непосредственно блочным щитом управления. Именно на этом участке вполне возможно устроить какой-нибудь саботаж. Кто же такой этот Лисицын на самом деле? Внедренный диверсант или же просто человек оказавшийся не в то время, не в том месте?!

Отмахнулся от этой мысли. Слишком уж круто это выходило! Если что-то выходило из строя, в теории проблемой занималась целая служба, но никак не один человек. Нет, что-то по эксплуатации и техническому обслуживанию отдельных звеньев — вполне возможно…

— Пап, а если что-то на блочном щите управления что-то выходит из строя, кто занимается ремонтом?

— Ну, этого я не знаю. Я же в машинном зале нахожусь, на самом пункте управления бываю крайне редко. Но вообще, думаю, что сначала персонал выявляет, что и где неисправно, докладывает начальнику цеха, затем вызывается представитель от МинТрансМаша… По крайней мере, с турбинами так. Да и циркуляционными насосами тоже. Слушай, а зачем тебе это знать? Не помню, чтобы ты раньше интересовался работой атомной станции настолько плотно.

— Да так, — немного смутился я, затем решил рассказать часть правды. — Я пока на «Юпитере» на работах был, попал в отдел, где кое-что интересное нашел. Левые электронные платы шли без номеров, без патентов. Просто неучтенная продукция. И шла она на нашу станцию, к некоему Лисицыну. Ну, вот я и заинтересовался.

Отец неожиданно рассмеялся.

— Что такое?

— Ты прям как Штирлиц! И тебе это показалось странным?

— Ну, да… Я же занимаюсь учетом документов, всю подноготную знаю, как свои пять пальцев. А тут такое грубое нарушение, много вопросов. Да к тому же, еще и сам завод официально производит катушечные магнитофоны, а помимо этого что-то штампует для оборонной промышленности полупроводники.

— Да? И откуда ты все это знаешь? — отец реально изумился. Черт, кажется, в этом времени деятельность завода «Юпитер» еще не была известна широкой публике.

Я вздохнул.

— Да так, наткнулся на один архив, еще когда на аэродроме был, — соврал я, а затем продолжил. — Но это больше не имеет никакого значения. Совсем недавно там случился пожар — все сгорело. А на следующий день начальник этого отдела свалился с сердечным приступом. Ну и все.

— Серьезно? Ох, вот это судьба.

Я не стал рассказывать отцу о своих подозрениях. Ни к чему это. Хватит и того, что я поделился наблюдениями по поводу некоего Лисицына, с недавних пор работающего на станции. Жаль, больше информации получить нельзя. Может, скинуть то, что мне уже известно Андрею? Наверняка его заинтересует, нужно только правильно ее подать. Но это позже…

Мы въехали в Припять.

Узнаваемые уборочные машины чистили дороги, дворники собирали редкий мусор. Некоторые жители шли по своим делам, дети бегали на улице. Время около десяти часов.

Погода была замечательная, светило солнце, небо было голубым, а облаков почти не было. Нечасто в начале марта бывает так хорошо.

Проехали по Курчатова, остановились у дома.

— Сейчас за хлебом свежим зайдем, — отец запер машину на ключ.

— Я сгоняю.

— Хочешь в военной форме покрасоваться? — улыбнулся отец. — Ну иди, я подожду.

Я подошел к хлебному магазину. У входа стоял «ГАЗ-53» Хлебовоз. Задние двери были открыты, а рядом с ними стоял человек, укладывая внутрь кузова деревянные поддоны. Смерив меня безразличным взглядом, он вернулся к своей работе.