– А Кирпича шо? Угробили? – Гольдман посмотрел в сторону входной двери.

– Да на кой он нам? Толку от него, шо от козла молока. – Василий пожал плечами. – Отпустили обратно, к Бате. В знак доброй воли. Нехай подумают в следующий раз, прежде чем поперёк нашей дороги становиться.

Вот эта новость меня совсем не обрадовала. Не то, чтоб я сильно делал Конопатому плохого. Просто точно знал, он мне тоже хорошего не пожелает. Если бандит вернулся к своим, то скорее всего, в скором будущем можно ждать его мести. А внутренняя чуйка настойчиво мне подсказывала, месть точно будет. Кирпич не отличается душевной добротой и тягой ко всепрощению. Наоборот. Закусился он теперь на меня крепко.

Сейчас, как все уляжется, начнется какая-нибудь хрень, это прямо к бабке не ходи. Впрочем, думаю, опасаться нужно не только Кирпича. Уверен, там и у самого Бати вопросики имеются.

И еще один вопрос оставался у меня без ответа. А именно – странное поведение Соньки. Когда мы с ней совершали этот фееричный угон, поставивший на уши весь город, она отчего-то назвала меня Меченым. Нет, само погоняло понять могу. У меня по одной стороне лица идёт шрам. Но вот с какого хрена это имеет отношение к капитану Волкову, не понятно. И сама Сонька… Девчонка сказала, что ждала меня на вокзале. Должна была встретить. Зачем? Почему? Кто послал?

Она, чисто теоретически, работает на Батю, раз его подручным приказы и распоряжения передавала. Но Батя меня не признал при встрече. А если бы скрипачка отправилась на вокзал встречать Волкова по его указке, то должен бы. В общем, с какой стороны не глянь, полная ерунда выходит.

Еще, конечно, имелось недопонимание в ситуации с Марусей. Но на знойную красотку я пока решил подзабить. Не до нее сейчас. Тут как бы голову не оторвали.

Тем более, Василий, «кошачий» парламентёр, смотрел на меня тоже с некоторым раздражением. Будто это я заставил их машину Жукова у меня отобрать. Сами, главное, на рожон полезли, а я виноват. Еще и по башке меня отоварили.

В общем, путем единоличного распоряжения Василия, я и Гольдман были назначены гонцами всеобщего счастья. Вот только счастье всеобщее, а головой пришлось рисковать нам.

Машину было решено вернуть ровно туда, откуда ее забрали. Причем, без промедлений. А на улице, как бы, совсем не ночь. Просто ночью хотя бы есть шанс, что народ будет спать и никто этого не увидит.

– Ты издеваешься? – Спросил я Мишу, когда он сообщил мне эту «радостную» новость. – Еще только вечер. Мы же на виду у всех будем. А ящики куда девать?

– Тю-ю-ю, дались тебе енти ящики. Нехай стоят. Так даже лучше. Мол, вот, возьмите обратно ваш автомобиль, исчо и с подарочком. Слушай, Волков, мы пока до ночи ждать будем, ужо половину погон вместе с головами снимут. Давай. Быстренько усё сделаем.

Определенная логика, конечно, в Мишиных словах была, но, скажу честно, за всю свою жизнь я такого всплеска адреналина не испытывал.

Не знаю, каким богам молиться, но эта самоубийственная авантюра прошла хорошо. Мы подогнали тачку к тому самому дому, у которого она стояла сутки назад, а потом очень, очень быстро рванули подальше от места «преступления». Записку с извинениями оставили прямо в салоне. Суть ее сводилась к тому, что местные бандиты попросили прощения, пояснив, мол, не знали, чей автомобиль.

– А без писем нельзя было? – Спросил я Гольдмана, когда мы на всех парах удалялись в сторону моря.

– Не… Без писем нельзя. Ежли Жуков не будет знать, хто егойный трофейный «Мерседес» экспроприировал, он непременно захочет выяснить ентот нюанс. Сам понимаешь, покоя тогда не видать. А так, все понятно. Ворьё увело, ворьё вернуло.