- Надо сказать Шкиперу, что ты мне мешаешь...

- Нет! Ну не надо...

- Думаешь? - Марголин отнял трубку от уха и посмотрел на парня с сомнением. - А я думаю, надо... Как тебя звать-то?

- Виталик...

- А еще как?

- Ну не надо...

- Надо. - Марголин дернул рукой, и Виталик чуть не упал на колени. - Не тебе, уе...ок, решать, что мне надо и что не надо. Погоняло у тебя какое?

- Сабренок...

- Как? Хм, даже и не слышал. Твое счастье, занято. Или перезвонить?

- Нет...

- Ладно, иди пока...

Марголин заставил Виталика развернуться спиной, хотел дать пинок под зад, но ограничился тем, что от души сжал запястье. Понимая, что это - все, Виталик стерпел, изменился в лице и, торопливо отходя от стойки, тряс распухшей кистью.

Марголин пригубил коньяк и подумал, что жизнь - дурацкая и непредсказуемая штука. Можно вертеть судьбами сотен людей, ворочать огромными деньгами и руководить событиями, а потом в дешевом баре нарваться на пьяную гопоту, срок жизни которой отмерен чуть больше, чем собаке. Кто такие эти "саратовские" и кто такой Шкипер? Так, тьфу, плевок, который высохнет, и даже темного пятнышка от него не останется.

"Саратовцы" заняли нишу, оставшуюся после того, как развалились "смоленцы". Страшилы-беспредельщики, которым дают дышать, пока серьезных людей это устраивает. Пугала, они существовали всегда, и добровольно взвалили на себя эту роль, не понимая, что кафтан обветшает, а сменить одежду не дадут.

Освободился удобный столик около стойки, Марголин пересел туда, повернувшись лицом к двери, и позвонил своему помощнику в "Романс". Судя по доносившемуся из трубки шуму, там тоже было весело.

Около половины первого рядом с кафе остановилось такси, и Марголин, еще не видя пассажиров, понял, что приехала та, кого он ждал. Фотоснимок, который удалось раздобыть днем, имел мало сходства с оригиналом, тем не менее Марголин узнал ее. Отвернувшись к стойке, он допил коньяк и достал радиотелефон.

Появление Кати Ветровой вызвало оживление среди толпившихся у входа парней. В зал, перебивая грохот музыки, долетели восторженные крики. Она расцеловалась с тремя бандитами, потом отошла и пошепталась с одним из них в сторонке.

- Приезжай, она здесь, - приказал Марголин помощнику.

Размахивая сумочкой, Катя прошествовала через зал, и было ясно, что посетители отлично ее знают. Нагнувшись через стойку, громко чмокнула бармена и повернулась к залу, выставив вперед колено и продолжая размахивать сумочкой.

Марголин прошел мимо нее и заказал чай. Катя проводила его любопытным взглядом, он никак не ответил, и она потеряла к нему интерес, тем более что в дверях появился кто-то из ее знакомых. Расставив руки, они двинулись навстречу друг другу и сошлись в центре зала. Парень обхватил и приподнял ее, после чего принялся кружиться, приближаясь к стойке. Катя визжала и хлестала его сумочкой по спине, и этот визг заставил Марголина поморщиться.

Помощник явился минут через двадцать. К этому времени Катя успела расстаться с вальсирующим приятелем, посидела за столиками, выпила ликера и покурила на улице травку. Когда она возвращалась, у кафе остановилась иномарка редкой модели, и с заднего сиденья вылез молодой, не старше двадцати лет, худосочный парень в бежевом костюме и круглых темных очках на надменном лице. Придерживая открытую дверь, он остался стоять у машины, не обращая внимания на бьющее вокруг веселье, прямой и тонкий, как металлический стержень. Катя заметила его и, разом став серьезной, подбежала. Было видно, как он что-то ей выговаривает, а она молчит, опуская голову все ниже и ниже. У Марголина создалось впечатление, что в завершение разговора он непременно даст ей затрещину, но парень ограничился тем, что взял ее за подбородок и что-то сказал, глядя прямо в глаза, а она молчала и не пыталась вырваться, хотя ее прежнее поведение, казалось бы, говорило, что такого обращения с собой она не потерпит.