|
А я был всего лишь опер в районном отделе внутренних дел, сидящий в кабинете, со стен которого обсыпается штукатурка и часто отключается телефон. Опер, в кармане которого лежит смятая десятка рублей, и зарплата у которого – через неделю. Сыщик, от которого из-за его работы не сложилась личная жизнь и который, в дополнение ко всему этому, через несколько дней останется без жилья. Российский милиционер, который был в отпуске два года назад и уже в течение трех дней подряд питался за обедом лишь салом с хлебом, запивая это чаем.
Так что извините меня все, кто считает такие методы изуверством. Мне только нужно найти того, кто убивал людей в моем городе.
Чернорожин сидел на стуле, выламывая руки и до крови кусая кулаки. Ему нужно было срочно снять боль… Он рухнул на пол, натягивая свитер себе на голову… – А-а… А-а-а… А-а-а… Дай, Горский… Сука, мусор… Пидоры… Я уже в четвертый раз щелкал зажигалкой, прикуривая очередную сигарету. – Смотришь?.. Дай! Сдохну же… Он превратился в безобразный клубок тряпок, покрытых пылью от давно немытого пола. Веня наворачивал одежду на голову, поджимал под себя ноги и, истошно кряхтя, неестественно выворачивал руки. – Дай. Не будь сукой… Сука… Так, достаточно. Речь Чернорожина стала терять логику. Я рывком посадил его на стул и придавил голову к стене. – Посмотри на меня. Он воткнул в мое лицо остекленевший, совершенно бессмысленный взгляд. – У меня есть доза. И ты ее можешь получить. – Спасибо… – Не за что. В полном смысле этого слова – не за что. Ты мне ничего не говоришь, а я тебе ничего не даю. Разошлись по нулям. Я отошел от него и закурил сигарету. Обморок был похож на безумного бомжа: всклокоченная одежда, пыльное лицо, спутанные волосы и совершенно дикий взгляд. Наверное, именно сейчас Чернорожин и был самим собой.
– Мой юный друг, когда я тебя сейчас спрошу, кто совершил убийство, ты должен совершенно четко представлять, о каком убийстве идет речь. Убили корейца, недалеко от твоего дома, рано утром. Мне не нужен подробный рассказ, мне нужна информация. Информация, стоящая укола «болеутоляющего». Чернорожин скис – то ли от овердозы, то ли от необходимости выполнять условия договора. А договор выполнять нужно. Иначе потом, при аналогичной ситуации, мент просто даст тебе помереть в камере. Эти мысли я читал в глазах наркомана, как с листа бумаги. – Три дня назад лох с базара, ну, с рынка автомобильного, по пьяни раскумарился и прочесал, что директор ихний быковать стал… Тепло. – Мол, задавил рынок весь, на все места «модные» своих узкоглазых ставит. Славян теснит. – То есть? – У тебя есть джип? – У меня их два, – сознался я. – Один большой, а второй синий. – Ну, вот, приедешь ты свои джипы продавать на рынок, а кореец тебя вместе с твоими джипами на конец рынка отгонит. – Ничего не понимаю. – Значит, нет у тебя джипов, – «расколол» меня Веня. – Блатные места там те, которые у самого въезда на рынок. Все приезжие знают, что кореец туда ставит для продажи машины, с которыми все в порядке. И с «растаможкой», и в техническом отношении, и что не в угоне за рубежом… А еще в начале рынка он по приемлемой цене продает «перебитые» тачки. Понял? Одним словом, Веня честно, как и я, выполнял условия договора – он говорил и говорил. Когда я, взглянув на часы, стал понимать, что близок час расплаты, меня это уже не волновало. |
