Тем утром он заходил еще в кабинеты физики, химии, английского языка и изобразительного искусства.

На Мейн-стрит располагалась небольшая таверна под названием «Мельница». Фред посещал ее по вечерам в понедельник, среду и пятницу, чтобы побаловать себя бочковым пивом и поболтать с друзьями – Гарри Баллардом, который заведовал «Боулингом Хогана», и Лу Пикоком, почтальоном и садоводом-любителем.

Зайдя в тот вечер в тускло освещенный зал, Фред пробормотал: «Je connais tous ces braves gens». У него тут же задергалась щека, он огляделся и начал было оправдываться:

– Я хотел сказать…

Но не договорил.

Гарри Баллард первым увидел его в зеркале. Повернув голову на толстой колонне шеи, он сказал:

– Заходи, Фред, выпивка сегодня просто чудесная. – И с усмешкой добавил, обращаясь к бармену: – Еще одну для старины Элдермана.

Фред подошел к барной стойке, впервые с начала дня сумев улыбнуться. Пикок и Баллард поздоровались с ним, а бармен поставил на стойку наполненную до краев глиняную кружку.

– Что новенького, Фред? – спросил Гарри.

Фред пригладил усы двумя испачканными пеной пальцами.

– Да ничего особенного, – ответил он, все еще сомневаясь, стоит ли это обсуждать.

Ужин с Евой получился не очень приятным и сопровождался его нескончаемыми и подробными комментариями по поводу Тридцатилетней войны, Великой хартии вольностей и альковных тайн Екатерины Великой. Так что в семь тридцать он с облегчением вышел из дому, непроизвольно бросив на прощание: «Bon nuit, ma chère».

– А у тебя что новенького? – поинтересовался он у Гарри Балларда.

– Мы красим наш боулинг. Ну, знаешь, перекрашиваем.

– Прямо так и красите? – спросил Фред. – Когда рисовать цветным воском было затруднительно, греческие и римские художники использовали темперу, то есть краски, наносимые на древесину или сырую штукатурку посредством…

Он замолчал. Над стойкой бара повисла изумленная тишина.

– Чего? – переспросил Гарри Баллард.

Фред нервно сглотнул.

– Нет, ничего, – торопливо сказал он. – Я просто… – Он опустил глаза в кружку с пивом и повторил: – Ничего.

Баллард поглядел на Пикока, тот пожал плечами.

– Лу, как поживают твои оранжерейные цветы? – решил сменить тему Фред.

– Прекрасно. – Низкорослый садовод кивнул. – Просто прекрасно.

– Вот и хорошо, – кивнул в ответ Фред. – Vi sono pui di cinquante bastimenti in porto.

Он прикусил язык и зажмурился.

– Как ты сказал? – Лу оттопырил ухо, чтобы лучше слышать.

Фред торопливо отхлебнул пива и закашлялся.

– Ничего, – снова сказал он.

– Нет, что ты там ляпнул? – настаивал Гарри, судя по улыбке рассчитывающий услышать веселую шутку.

– Я… я сказал, что в гавани больше пятидесяти судов, – угрюмо объяснил Фред.

Улыбка исчезла с широкого лица Гарри, теперь он смотрел на приятеля с недоумением.

– Какая еще гавань?

– Я… это просто шутка, – как можно непринужденней ответил Фред. – Я слышал ее сегодня утром, но забыл, чем все кончается.

– Ага. – Гарри вернулся к своему пиву. – Ясно.

Какое-то время они молчали. Затем Лу спросил Фреда:

– Ты закончил на сегодня?

– Нет, нужно еще убрать кабинет математики.