Вот, так-то лучше. Он глубоко, прерывисто вдохнул теплый воздух. Руки в карманах пальто расслабились.

– Идем. – На этот раз он получил мрачное удовольствие от того, как спокойно звучит его голос. – Нам пора.

И когда звуки орга́на, играющего «Тихая ночь, священная ночь», перекрыл сигнал к закрытию магазина, Кен взял сына за руку. «Время выбрано отлично», – сказал он себе. Девять вечера, понедельник. Мы идем туда, где оставили «форд», потом я звоню в полицию.

Но стоит ли звонить в полицию? На мгновение его охватила паника. Не более ли естественно было бы решить, что Элен рассердилась на него и…

«Я подумал, что она рассердилась и уехала домой без нас. Нет, она никогда не делала так раньше. Тогда мы поехали домой на автобусе, мы с сыном, но жены дома не оказалось. И я не знаю, где она. Да, у ее матери я спрашивал. Нет, других родственников в городе у нас нет».

Они уже прошли через вращающуюся дверь и оказались снаружи. Кен окидывал взглядом забитую до отказа стоянку, пока они удалялись от магазина. Он не ощущал руки Ричарда. Он ощущал лишь собственное сердце, мечущееся в грудной клетке, словно узник в темнице. «Интересно, куда это подевалась наша мама?» Он представлял, как скажет это Ричарду, когда они подойдут к тому месту, где был припаркован «форд». «Где же мама?» – спросит Ричард в ответ. Потом они примутся ждать, а в итоге вызовут полицию. «Нет, она раньше никогда так не уезжала, – проносилось в мозгу. – Я решил, что она рассердилась и уехала домой, но когда мы с сыном добрались до дому, ее там не было».

На мгновение ему показалось, что он умер, что сердце перестало биться. Ему показалось, что он превратился в каменную статую. Холодный ветер бил в искаженное лицо.

– Пойдем же, папа, – задергал за руку Ричард.

Он не шевельнулся. Он стоял, глядя на машину, в которой сидела Элен.

– Я замерз, папа.

Кен понял, что передвигает ноги, движется неверной походкой сомнамбулы. Здравый смысл не желал возвращаться. Он мог только таращиться на машину и на Элен в ней и чувствовать резь в животе. Голова сделалась пустой и легкой, словно она была готова улететь в небо. И только толчки от шагов, отдающиеся в сознании, помогали телу не рассы́паться. Глаза были намертво прикованы к машине. На него накатила громадная теплая волна облегчения. Элен смотрела на мужа.

Он открыл дверцу.

– Наконец-то, – сказала она.

Кен был не в состоянии говорить. Дрожа, он откинул спинку переднего сиденья, и Ричард забрался назад.

– Давай, давай! Поехали отсюда, – поторопила жена.

Он сунул руку в карман пальто и теперь вспомнил.

– Ну что ты там? – не терпелось Элен.

– Я… не могу найти ключи. – Он слабо похлопал себя по карманам. – Они же были у меня, когда я…

– О нет. – В ее голосе звучали усталость и раздражение.

Кен проглотил застрявший в горле комок.

– Ну и где же они? – спросила Элен. – Наверно, если бы твоя голова не была пришита к плечам, ты бы…

– Я… я не знаю. Я… должно быть, где-то их обронил.

– Ну так сходи и подними их, – отрезала она.

– Хорошо. Ладно.

Кен едва ли не с отчаянием толкнул дверцу и выбрался на холодный ветер.

– Я скоро, – пообещал он.

Элен ничего не ответила, но было видно, как она злится.

Он захлопнул дверцу и пошел прочь от машины, лицо напряглось.