– Ну, что скажешь? – спросил Уэндалл.

Мистер Моффат посмотрел на неф.

– Время для «Благословения», – сказал он.

Посреди «Благословения» выдвижной рычаг громкости выскочил, и, прежде чем трясущаяся рука Моффата задвинула его обратно, воздух вздрогнул от громового аккорда, церковь наполнилась всепоглощающим дрожащим звуком.

– Это не я! – просипел он, когда «Благословение» кончилось. – Я видел, рычаг выскочил сам!

– Я не заметил, – сказал Уэндалл.

Мистер Моффат посмотрел вниз, где священник начал читать слова следующего гимна.

– Надо остановить службу. – Голос Моффата дрожал.

– Мы не можем.

– Но что-то вот-вот произойдет, я чувствую.

– Что может произойти? – фыркнул Уэндалл. – В худшем случае прозвучит пара фальшивых нот.

Старик сидел напрягшись и глядел на клавиши. Сцепленные руки лежали на коленях. Затем, когда священник начал читать гимн заново, мистер Моффат заиграл вступительную фразу. Прихожане встали и, после тишины длиной в мгновение, принялись петь.

На этот раз произошедшего не заметил никто, кроме мистера Моффата.

Звук органа обладает тем, что называется инертностью, объективной характеристикой. Органист не в силах изменить качество звука, это попросту невозможно.

Однако мистер Моффат явственно услышал в музыке собственное беспокойство. По спине прошел холодок дурного предчувствия. Он служил органистом тридцать лет. И изучил этот орган лучше всех. Пальцы помнили каждую клавишу, а уши знали каждый звук.

Но в это утро он играл на неведомом ему механизме.

Механизме, электродвигатель которого не отключился, когда закончился гимн.

– Выключи еще раз, – сказал Уэндалл.

– Я выключил, – испуганным шепотом ответил старик.

– Попробуй еще.

Моффат нажал на выключатель. Двигатель работал. Он нажал снова. Двигатель продолжал работать. Он стиснул зубы и в седьмой раз нажал на выключатель.

Мотор замер.

– Мне все это не нравится, – слабо проговорил Моффат.

– Слушай, я уже видел такое раньше. Когда ты нажимаешь на выключатель, между медными контактами оказывается фарфоровый язычок. Это перекрывает электрический ток. Так вот, ты столько раз нажимал на выключатель, что на фарфоре образовался налет меди, и электричество проходит через этот налет. Даже когда выключатель нажат. Я уже видел подобное раньше.

Старик отрицательно покачал головой.

– Он все понимает, – сказал он.

– Это безумие, – заявил Уэндалл.

– Неужели?

Они находились в комнатке с электродвигателем. Внизу священник продолжал службу.

– Совершенно точно. Это же орган, а не человек.

– Я уже не так в этом уверен, – сказал Моффат без всякого выражения.

– Послушай, хочешь знать, в чем может быть причина?

– Он знает, что от него хотят избавиться, – повторил старик. – Вот в чем причина.

– О, ну хватит уже! – Уэндалл нетерпеливо переминался на месте. – Я скажу тебе, в чем причина. Это старая церковь, и орган расшатывает ее стены уже восемьдесят лет. Восемьдесят лет вибрации. Стены начали коробиться, полы – проседать. А по мере того как проседает пол, двигатель перекашивается, провода растягиваются, образуется электрическая дуга.

– Дуга?

– Ну конечно. Электричество идет по дуге.

– Не понимаю.

– Лишнее электричество попадает на двигатель, – пояснил Уэндалл.