Отношение Анны к крестной неоднозначно. Как только кто-то из близких говорит о Д. плохо, у девушки находится немало контраргументов. Но если гости в очередной раз подпадают под обаяние актерствующей хозяйки, у Анны есть что возразить. Другое дело, что нет сил возражать. Зачем обострять ситуацию? Приживалка! Если у нее осталась гордость, то следует или уходить… или терпеть. Терпеть, мечтая об освобождении. Мечты воплотит в жизнь Виктор».

Работа шла хорошо. Новые соображения, внезапные озарения… И вдруг Элен отвернулась от монитора. Она поймала себя не на писательском, а на жизненном компромиссе. Неужели только человек со стороны способен изменить привычное течение моей жизни? А я разве не способна сама за себя постоять? Грустно признаться, но, видимо, пока нет. Правда, я еще не смирилась со своей участью. Взрыву, который бы дал мне освобождение, как это ни покажется странным, мешает мое вечное стремление жить в ладу с собственной совестью. Пусть что угодно говорят друзья, пусть самой иногда невмоготу, но, если разобраться, Мелисса неизменно ко мне добра. Да, да, она вызывает недоумение, раздражение, стыд, но неприятие частностей не дает оснований для того, чтобы забыть или перечеркнуть все хорошее, сделанное Мелиссой.

Неблагодарность один из самых страшных и, к сожалению, наиболее распространенных пороков нашего времени. Конечно, легче хранить признательность к человеку тебе приятному! Бедная Мелисса, неужели она недостойна в ответ за все, что сделала доброго, получить хотя бы… неосуждение? Анне доверено исправить эту несправедливость!

Тем временем стрелка часов приблизилась к пяти. Элен тяжело вздохнула. Нельзя сказать, что встреча с мистером Фрэнком казалась ей заведомо неприятной. По всей вероятности, ее тяготит не до конца понятая собственная роль. Ну придет удачливый автор-красавец, ну скажет она ему свое похвальное слово, а дальше что?

Он пришел ровно в пять. Сегодня совсем новый мистер Фрэнк стоял на пороге комнаты. Элен внимательно оглядела гостя. На этот раз «спаниель» был в отличной форме: острый взгляд, вполне уверенная поступь, уши по ветру, хвост помахивает в радостном приветствии. Здоровый, красивый, породистый пес, претендующий на особое благорасположение избранного им человека.

— Приветствую вас, Элен! Спасибо за все. Очень рад нашему новому свиданию. Вы прекрасно выглядите. Бог свидетель: чтобы пресечь любые недоразумения, ботинки я сегодня, как, впрочем, и в прошлый раз, почистил со всей тщательностью, да только это старье уже никакой ваксой не возьмешь!

Если бы не упоминание о допущенной ею бестактности, Элен наверняка покоробил бы напористый тон визитера и уж точно рассердил бы излишний оптимизм приветствия. Но тут она смутилась. Бросила «здравствуйте» и указала на стул, приглашая гостя сесть. Сама же взялась задергивать шторы, которые никак не хотели слушаться непривычно резких движений хозяйской руки. Кое-как справившись, села и сама, заставив себя взглянуть Патрику в глаза.

— Хочу попросить у вас прощения за допущенную мною в прошлую нашу встречу бестактность…

— Господи! О чем вы? Ерунда какая! — замахал руками Патрик.

— Нет уж я скажу то, что должна сказать: извините мою выходку, но поймите и меня…

— Я прекрасно вас понимаю! — вновь перебил он. — Сам бы такого наглеца, как я, вытолкал взашей. Но, поверьте, у меня не было другого выхода. Дело в том, что, кроме вас, мне не к кому было обратиться за помощью. Вы, и только вы способны изменить весь ход моей жизни.

— Я?! — Час от часу не легче! Он меня, наверное, путает с кем-то. Элен нервно передернула плечами и произнесла с холодным недоумением: — Ваша просьба ограничивалась одним: заставить меня прочитать ваш довольно объемистый труд. Я это сделала. О чем на этот раз вам угодно меня просить? В чем, по-вашему, может выражаться моя помощь?

Запас оптимизма у Патрика еще не иссяк.