— Объясню при встрече. Спасибо. В пять буду у вас.

Элен показалось, что Патрик немного обижен, и уже более мягко она добавила:

— Нашей беседе никто не будет мешать. Мелисса…

— О, Мелисса! — Голос в трубке звучал почти на восторженной ноте.

Элен непроизвольно дернула плечом: мистер Фрэнк, видимо, посчитал необходимым напомнить о том, насколько ловко сумел выручить ее в разговоре с теткой. Впрочем, возможно, на Патрика просто произвела неизгладимое впечатление встреча с дамой, способной играючи преодолевать «барьеры трудного узнавания». Элен попыталась подпустить в голос приветливые ноты:

— Насчет Мелиссы не волнуйтесь — ее дома не будет, и мы сможем поговорить без помех.

— Благодарю вас, Элен. До завтра.

— До завтра, Патрик.

Элен осталась сидеть за столом, с задумчивым видом листая рукопись Патрика Фрэнка. Было бы глупо скрывать, что роман понравился. Понравился! Но что-то смущало… Нет, не эротическая сцена. Тогда что? Может быть, тихим зверьком шевельнулась в ней зависть? Вот ведь взял человек и написал неплохую, весьма неплохую вещь. Книжка получилась куда интереснее тех, что завлекают прохожих своими блестящими обложками на всех лондонских перекрестках.

Элен спала беспокойно и после ланча снова просмотрела рукопись. Что-то все-таки я упустила. Меж страницами, кажется, скрыта не постигнутая мною загадка… Кое-где Элен оставила на полях осторожные карандашные пометки, выделив места, которые стоило обсудить с автором. Ну выскажу я ему свое мнение, а что дальше? Странная ситуация…

Элен перечитала отчеркнутые абзацы, потом аккуратно сложила листы. Нет, что-то все-таки смущало… Художник, глядя на картину удачливого собрата по цеху, не только оценивает мастеровитость коллеги, но еще задается вопросом: а сам я смог бы так же? Вот и Элен сейчас раздумывала: смогла бы я с той же легкостью, как Патрик, описать трогательную историю двух молодых людей, которым любовь помогла преодолеть выпавшие на их долю несчастья?

Интересно, что, читая романы мастеров мирового класса, она подобным вопросом никогда не задавалась. Какой толк сравнивать несравнимое?

А вот дело коснулось Патрика Фрэнка, и нечто, похожее на зависть, она и впрямь ощутила, поскольку тоже подвержена зуду творчества. Потихоньку, следуя настояниям Найджела, Элен писала свой роман. О чем ее книжка? Очередной панегирик во славу любви? Автор должен основываться на собственном опыте… А ведь она, Элен, прожила до сегодняшнего дня и продолжает жить без всяких там романтических бредней, и разве это повод считать себя обделенной судьбой? Пусть же эти сомнения подтвердит или развеет ее прототип!

Анна, бедная девушка Анна, после смерти родителей попадает в дом своей крестной Доминик. Имя такое же претенциозное, как и Мелисса. Итак, Доминик пытается навязать крестнице определенный стиль жизни. Анна сначала подчиняется диктату, но потом находит в себе силы восстать. Как восстать? И ради чего восстать? Надо об этом серьезно подумать…

Анна… Какая она? Если пойти по пути, предложенному Патриком, и списать героиню с себя, то как же она выглядит, моя Анна?.. Элен подошла к зеркалу и пристально всмотрелась в лицо симпатичной девушки, ответившей ей заинтересованным, напряженным взглядом. Пушистые, густые волосы, очень светлые, цвет которых постоянно рекламируется. Нос прямой, лучше бы чуть-чуть вздернутый… Губы? Сейчас они строго поджаты, но умеют складываться в улыбку.

Глаза… Какие они? Одни считают, что светло-голубые, другие утверждают, будто прозрачно-серые. Видимо, все зависит от освещения или настроения. Найджел однажды отважился назвать их одухотворенными.