— Может быть, нам будет удобнее на кухне?

— Нет, — сделав над собой усилие, проявила настойчивость Элен.

Удивленный взгляд тетки заменил невысказанный вопрос. Пришлось снова сделать над собой усилие и произнести обидное для Мелиссы:

— На кухне я принимаю только самых близких друзей!

Молча была проглочена и эта резкость. Элен сделала приглашающий жест в сторону гостиной.

Гостья плавно, не забывая держать спину, опустилась в кресло у окна и стала медленно снимать перчатки. Потом вынула из сумочки сигареты, закурила и огляделась в поисках пепельницы. Усмехнувшись, поднялась, вышла из комнаты и минуту спустя вернулась с массивным изделием из хрусталя, продемонстрировав таким образом, что ориентируется в квартире лучше хозяйки.

— Ты знаешь, на какую тему я хочу с тобой поговорить?

Элен загадочно пожала плечами.

Гостья занервничала. О, как приятна независимость от вечного приторного диктата тетки! Прочь, Анна! Без тебя мы быстрее разберемся, что волнует эту женщину, которая, оказывается, умеет говорить без жеманства и дурацких ужимок. Или ею разучена новая роль — роль деловой дамы, обиженной жестокими ударами судьбы и неблагодарностью людей? Ну что ж, такой сценический образ хотя бы не будет сильно раздражать окружающих.

— Итак, про завещание бедного Джеймса ты уже, вероятно, знаешь… — задумчиво произнесла Мелисса. — Жаль, я не успела первой сообщить тебе об этом.

— У тебя было достаточно времени.

Мелисса согласно кивнула.

— Я ждала удобного случая. И упустила момент.

Она так искренне это сказала и таким естественным получился жест, когда Мелисса в недоумении раскинула руки, что Элен скомандовала себе: «Осторожней!», чтобы не поддаться на обновленные чары тетки.

— Элен, постарайся понять меня. Я хотела… Хотела заменить тебе мать…

— И потому напросилась мне в сестры? — не удержалась от недоброй реплики Элен.

— Я чувствовала, что пока не достойна этой роли, но мне хотелось твоей любви. Иногда у меня возникало ощущение, что я тебя раздражаю. От этого я нервничала, постоянно делала ошибки и лишь усугубляла превратное мнение о себе. Ты написала о Доминик…

Элен сделала протестующий жест, но прерванная фраза прозвучала до конца:

— …так ничего в ней не поняв.

О, это уже становится интересным! Скоро, видимо, благодарные читатели окончательно убьют во мне писательницу! Патрик уже доказал мою несостоятельность, очередь за Мелиссой…

— Да, ты права. Ты абсолютно права, Мелисса, я ничего не поняла ни в ней, ни в тебе. — Голос Элен был проникнут искренней грустью. Ведь действительно ей не удалось разобраться в собственных персонажах. Что ж, прощай, незадачливый прозаик Э. Корнер, не по силам вы на себя груз взвалили. — Но, думаю, не заботы о моем печальном писательском опыте тебя привели сюда?

— Ну почему же? Ты обязательно станешь настоящим писателем, если торопливое нажатие клавиш компьютера не будет обгонять осмысление материала.

Это что-то новенькое! Элен никак не ожидала подобных речей от Мелиссы.

— Если можешь, не перебивай меня, пожалуйста. Главное, чего ты во мне не разглядела, это любви к тебе. А она была… Она есть! Да не дергайся ты, выслушай. Мне придется сейчас рассказать то, что я очень долго скрывала. Завещание бедного Джеймса было своеобразной местью мне за необдуманное, скажу больше — непростительное поведение. Ты, конечно, не могла знать, что мы с Джеймсом жили под одной крышей еще до брака. Твой дядя женился на мне, узнав о моей беременности. А я… Я не предполагала, что он любит детей и что безумно хочет ребенка, и втайне от него сделала аборт… Потом выяснилось, что больше у меня никогда детей не будет.