– На что это похоже? – вдруг тихо и немного неуверенно спросил он.

От удивления она чуть не открыла рот и в изумлении уставилась на доктора, тут же залившегося краской.

– Впрочем, не важно, – пробормотал он, поднимаясь.

Что он имел в виду? Иной мир? Не настолько же он толстокож, чтобы спрашивать про ощущения, испытываемые, когда твое сердце пронзает дерево. Кроме того, для хирурга нет ничего нового в травмах.

Он просто знал, что она пережила смерть, что врачи не ошиблись. И она – настоящее чудо, которое живет, дышит и ходит (иногда, когда ее заставляют). Случай с Дайной убедил его в этом. Не исключено, он в своей практике уже видел вернувшихся с того света, они рассказали ему что-то, и сейчас ему было любопытно. Возможно, он, будучи материалистом, хотел, чтобы она развеяла его сомнения, подтвердив отсутствие загробной жизни, и тем самым укрепила его веру в науку, в которой он чувствовал себя более комфортно.

Он собирался уже выйти, но она жестом остановила его. Ее лицо озарилось блаженной улыбкой.

– Там прекрасно, – заставила себя выговорить она, и эти два слова дались ей с таким трудом, что она почувствовала себя совершенно обессиленной.

Доктор резко остановился и, сглотнув комок в горле, вернулся к ее постели.

– Что вы помните? Можете мне рассказать?

Казалось, он не мог решить, чего бы ему хотелось – услышать больше то, что позволит не принимать ее слова всерьез, сочтя ее видение галлюцинацией мозга, испытывающего кислородное голодание, или то, что убедит его в существовании загробной жизни.

Ей нужно было начать говорить. Преодолеть наконец барьер, восстановить связь с внешним миром. Ее изоляция от него пошла ей на пользу, дав время прийти в себя, но теперь пора вернуться насовсем – ведь другого ей не дано.

Осознав это, она почувствовала, как все, что ее окружало и что она видела смазанно, находясь между двумя мирами, внезапно приобрело отчетливые очертания. Окончательное решение остаться здесь созрело. До сих пор она словно пребывала в неком чистилище, где ей было дано время все обдумать, и вот она сделала выбор: она должна остаться, чтобы заслужить себе место в лучшем из миров.

Она почувствовала, что может говорить – получилось! – хотя это по-прежнему требовало от нее усилий.

– Я помню все.

На лице врача отразилось облегчение.

– Туннель был? Со светом в конце?

Нет таких слов, чтобы описать запредельный мир. Человеческая речь бессильна передать его совершенство, покой и радость, его спокойную красоту. Но в данный момент ее расспрашивали не о нем – врачу был интересен сам процесс перехода.

– Свет. Туннеля не было. – Возможно, она что-то упустила? Или слишком быстро летела тогда?

– Только свет? Хм.

Вот оно, сомнение. Он интуитивно призывает на помощь надежную науку. Ведь яркий свет вполне можно объяснить сбоем в работе умирающего мозга. Интересно, думала она, как он свяжет это с отсутствием в нем повреждений. Но поскольку ей не хотелось оказывать на него своими аргументами давления и, кроме того, она имела на него зуб, она ни с того ни с сего вслух сказала первое, что пришло ей в голову:

– Прекратите гулять от жены.

Хирург побледнел, потом покраснел.

– Что?

– Если не прекратите, она все узнает. – Почувствовав внезапное раздражение, она натянула на себя простыню, словно хотела отгородиться от него. – Не любите ее – разведитесь, а пока с ней живете, держите ширинку на замке. Уж пора бы вам остепениться.

– Что?.