Казалось, что спектакль смотрю. Зато сегодня воочию увидел, чем такие спектакли заканчиваются. И до самой селезёнки проняло.
У нас всё к тому идёт, что рано или поздно, но добью я сёгунат.
Уже сейчас от них те же солдаты и офицеры бегут понемногу, десятками переправляясь по ночам на Хоккайдо. И Мацумаэ мне в письме написал, что остатки Кланов с Хонсю, те, кто не поддерживал изменников, довольно активно начали людей набирать. Эх, чую, скоро жахнет в Японии! И свалится мне в руки счастье, в виде целой страны, со своими нравами и обычаями. В том числе и с такими, от которых жуть берёт и мурашки стадами по всему телу бегают.
— Ваше Сиятельство, Их Превосходительство генерал Алябьев вас к телефону просят, — прервал мои думы слуга.
— У телефона, — поднял я трубку, перейдя я в кабинет.
— Олег Игоревич, шестидюймовые орудия привезли! — услышал я торжествующий голос генерала.
— Что за орудия? Откуда? — изумился я, уж было совсем настроившись на очередные неприятности.
— Так с флотскими же договорённость была. Как начнут они на кораблях орудия на новые отечественные менять, так старые нам понемногу будут подкидывать. Не бесплатно, разумеется. Вот и дождались! Четыре шестидюймовки системы Канэ. Но и это не всё! Их два опытных комендора сопровождают, у которых через месяц срок службы истекает. Они оба на контракт готовы пойти. Как вам новости?
— И радостно, и стыдно, — признался я.
— Это с чего стыдно-то? — не понял меня Алябьев.
— Ну, как же. У меня сталелитейная Империя под рукой, а мы с вами, как дети, старым французским пушкам радуемся. Вот и стыдно.
— Да полноте вам. Отличные орудия. Надёжные, точные, скорострельные. И снарядов к ним полным — полно в арсеналах осталось. Чего ещё-то желать?
— Всё то же самое, но лучшего качества и своё. Впрочем об этом мы позже поговорим, не по телефону, а пока суд да дело, заглянули бы вы ко мне, на рюмку чая. Заодно я вас с одним любопытным планом города ознакомлю.
Глава 110
За свою жизнь мне доводилось видеть Аю всякой, но настолько разгневанной я её не видел ни разу, как этим ранним утром.
— Твои соотечественники уговорили шестерых юных девушек поехать непонятно куда! Прошло больше месяца, а от них ни письма, ни весточки. Их наверняка изнасиловали и убили, но я не могу допустить, чтобы такое сошло кому-нибудь с рук! — потеряв всю свою степенность и присущее ей умение всегда оставаться скромной и незаметной, верещала моя японская жена, однажды ворвавшись ко мне в кабинет с письмами, поднятыми над головой.
Она ещё какое-то время шумела, но я постарался отключить слух, дожидаясь, когда она выдохнется.
— Накричалась? — спросил я у неё, когда она взяла передышку, — А теперь будь добра, спокойно объясни мне, с чего ты вдруг сорвалась.
— Вот! Тут всё написано, — угрожающе потрясла она перед собой парой конвертов.
— Отлично. Сядь напротив меня, и переведи, что там за цидули тебе прислали, — поднял я взгляд на конверты, успев заметить на них иероглифы.
Если коротко, то написано там было, что промысловики из посёлка Удачный сговорили шестерых молодых японок уехать вместе с ними. С тех пор о девушках ни слуху, ни духу.
— А точно промысловики? — задал я жене вопрос, отчего-то сразу же начав сомневаться в злом умысле.
Как-то не складывается у меня образ злодея, если он чуть ли не с визитной карточки начинает знакомство.
— Абсолютно точно. В том посёлке, куда мы наших девушек отправили, сестра одного из главарей этих самых промысловиков проживает. Целительница она. Слабенькая, но уж какая есть. Там и такая за счастье. Так что ошибка исключена.
— То есть ты предполагаешь спланированное преступление? — подняв брови, поглядел я на разгорячённую супругу, — Твоё рвение мне понятно и вполне объяснимо. |