Она скользнула взглядом по моим рукам, и я сообразил, что она ожидала не только вино, но и букет. На мой взгляд, колбаса намного лучше цветов — ее хоть съесть можно, а не бестолково поставить в вазу.

— Дарина, ты выглядишь сногсшибающе, — сообщил я. — Пакет вручать не буду — он тяжелый. Такой хрупкой девушке незачем напрягаться.

Дарина улыбнулась и обещающе чмокнула меня в щеку, после чего мы прошли к ней в комнату.

С моего прошлого посещения там произошли некоторые изменения: в обстановке были спрятаны аж четыре камеры. Сразу видно: девушка старалась, готовилась к моему визиту.

Я выставил на стол бутылки со словами: «Вот твое любимое. А эти две посоветовали в магазине, сказали даже лучше, чем та, которую ты заказывала». Еще бы не лучше — последняя бутылка была с крепленым вином, то есть если не хватит первых двух, то уж ею должны полностью добить.

Дарина достала бокалы и тарелку, на которой разложила мою немногочисленную закуску. От себя она точно ничего добавлять не собиралась. Ну что ж, так даже лучше.

— Ну что, где там твое видео?

Дарина задумчиво подвигала по столу тарелку и со вздохом сказала:

— Понимаешь, Илья, дело в том, что оно пропало…

— Да ладно тебе, Дарина, я же понимаю, что видео было предлогом. Может, посмотрим что-нибудь другое.

Я обнял целительницу, на ощупь она оказалась на редкость приятной и пахла чем-то пряно-экзотическим.

— Не предлогом, — возразила она. — Я уверена, что ты использовал именно целительские техники.

— Дарина, ну откуда мне знать целительские техники? У тебя штопор есть?

Вопросом я немного сбил ее воинственный настрой. Или тем, что прошептал его прямо ей в ухо, используя техники соблазнения. Поплыла она даже без вина.

— Штопор?

— Не рискну бутылки открывать магией. Говорят, это плохо отражается на качестве вина.

В комнате Дарины штопора не нашлось, и она отправилась искать его у соседей. Выглядела она при уходе уже не так уверенно, как в начале нашей встречи. Стоило ей выйти, как я загасил все камеры очень слабым разрядом молнии. Настолько слабым, что выход из строя этих устройств можно было бы объяснить резким скачком напряжения в сети. Кастовал я так, чтобы мои действия ни в коем случае не попали в зону действия хотя бы одной камеры, потому что искать и подчищать видео потом мне не хотелось. А так все было выведено из строя, и на что бы ни надеялась Грабина — все это, считай, уже несущественно.

— И все же, Илья, видео было, — заявила с порога вернувшаяся со штопором Грабина. — Его Шмаковы стерли.

Я скептически хмыкнул, забрал штопор, оказавшийся самой бюджетной моделью, и принялся его вкручивать в пробку.

— Прям вот пришли к тебе — и стерли? А ты стояла и на это спокойно смотрела?

— Илья, я же не все время дома, — возмутилась она. — Утром выезжала в город, у них было время поковыряться в моих вещах.

— У нас закрытый поселок.

— Боже мой, эта закрытость — одни слова.

— По камерам можно посмотреть.

Я вытащил пробку и принялся разливать вино по бокалам.

— Мне запись отказались показывать. Сказали, что только если будет заявление в полицию.

— Кстати о полиции. Какой смысл Шмаковым тереть твою запись, если она есть в полиции?

Она зло выдохнула.

— Слушай, ну понятно же, с полицией либо договорились, либо там тоже стерли. Сейчас все на ушах стоят, не до такой мелочевки…

Она залпом выпила сразу половину стакана и даже заедать не стала, а ведь усиленной регенерации у нее не было, не было даже простой. Это меня обнадежило.

— А что случилось? Не до новостей было. Хотя утром по радио и слышал, что в нашей академии серверная сгорела.