— Владимир Николаевич с ним неоднократно беседовал! У него даже выговор есть!

— Это я болел тогда, наверно…

— Людмила Ивановна, мы ему и выговор выносили!

— А что толку? — Вострякова махнула рукой.

— Ну а ты-то что предлагаешь? Конкретно? — спросил Воронков.

Вострякова растерялась:

— Не знаю… Но надо как-то повлиять на него… заинтересовать чем-нибудь, что ли? Ведь без всяких интересов живет человек… — Она опять махнула рукой. — А… не умею я выступать!

Вострякова села.

— А чем? Чем мы его должны заинтересовать? — спрашивал Фомин.

— Портвейном! Я предлагаю скинуться и купить Афоне портвейна три семерки! — предложил Беликов.

В зале засмеялись.

— Тише! Хватит! — закричал Фомин. — Беликов, я тебя удалю с собрания! Товарищи, у кого есть конкретные предложения по Борщову? Давай, Воронков, только не остри!

— Я и не собираюсь! Я предлагаю уволить Борщова!

— Почему уволить? — спросил Рахимов.

— А потому, что из-за таких алкашей жизни людям нет! Вон у моей сестры муж, Федул, кстати, приятель Борщова, все пропил, жену бьет… А его все воспитывают! Все заинтересовывают! Стрелять таких надо! — Воронков сел.

— Так, товарищи, — сказал Фомин. — Наконец-то поступило конкретное предложение — уволить Борщова! Другие предложения будут!

— Дай Афоне слово… пусть он сам чего-нибудь скажет! — предложила пожилая женщина.

Борщов встал:

— А чего мне говорить? Хотите увольнять — увольняйте! Подумаешь, напугали! Что я, работу себе не найду? Не при капитализме живем!

Зал загудел.

— Да уволить его — и точка! Хватит с ним цацкаться! — сказал дядя Паша.

— Тише! Тише! — Фомин постучал карандашом по графину. — Итак: кто за то, чтобы уволить Борщова? — Он поднял руку, но начальник ЖЭКа опустил ее.

— Не спешите, Фомин. Товарищи! Уволить Борщова за то, что он купался в фонтане, или за отказ работать сверхурочно — мы не имеем права! Вот если факты поборов с жильцов с его стороны действительно имели место, тогда другое дело! Людмила Ивановна, у вас доказательства этих фактов есть?

Вострякова, помолчав, ответила:

— Доказательств нет.

— Видали? А наговаривает! — возмутился Борщов.

— Какие еще будут предложения?.. — спросил Фомин. — Нет? Тогда у меня есть предложение. Даже два. Первое — ходатайствовать перед администрацией о переводе Борщова в разнорабочие сроком на три месяца. Второе — предупредить Борщова, что если он не выправит линию своего поведения — будет поставлен вопрос о его увольнении… Кто за эти предложения?

Поднялся лес рук. Сидевший до этого тихо Коля встал и вышел из зала.

— Принято единогласно! — обрадовался Фомин. — Все! Собрание окончено, товарищи.

Высоко в небе мерцали далекие звезды, сливались с морем огней вечернего города. Из распахнутых окон дома-башни доносились голоса, смех, звучала музыка программы «Время».

Коля с Борщовым сидели на балконе. Борщов курил, задрав ноги на перила. Коля ел клубнику.

— Ты почему не ешь? Вкусная! На вот-вот эту. Смотри, как она на тебя смотрит. — Коля выбрал самую большую ягоду, сунул в рот Борщову.