— Она поправится? — хрипловато спросил он. — Я имею в виду, насколько серьезен был приступ?

— Очевидно, достаточно серьезен для госпитализации, а это значит, что ей придется изменить образ жизни. Специалист даст ей подробные объяснения.

— Могу я с ним увидеться?

— Сейчас его нет. Вы можете увидеть его после пятичасового обхода.

— Пять часов? Хорошо, я вернусь к этому времени. Если я понадоблюсь, вот мои телефоны. — Он написал номера на листке бумаги и подал его сестре, но не ушел из больницы, а присел на стул в коридоре.

Его знобило. Наверное, он был в шоке, увидев мать на этой белой кровати — маленькую, бледную. Она выглядела такой старой и больной. Неужели она умрет, несмотря на то, что сказала сестра?

Джеймс был так расстроен, что о деловых встречах не приходилось и думать. Он позвонил в офис со своего сотового телефона и велел мисс Ропер отменить все послеобеденные встречи.

— Да, сэр. Я сделаю это немедленно, — сказала она и спросила: — Как ваша мать?

— Она спит. Сестра говорит, что все будет хорошо, но… — Он запнулся и сглотнул.

— Но что? — переспросила мисс Ропер.

— Но мне показалось, что она выглядит ужасно. Я все расскажу, когда увидимся, мисс Ропер.

Он отключил телефон, чувствуя себя очень странно. Голова кружилась, и мысли путались. Он боялся потерять сознание и опустил голову на колени, ожидая, когда пройдет недомогание.

— Джеймс? Что с вами? Она не… — В голосе Пейшенс звучала тревога.

Он выпрямился слишком быстро, и голова закружилась, будто сунутая в стиральную машину.

На девушку больно было смотреть. Огненные волосы обрамляли невероятно бледное лицо. Зрачки огромных потемневших зеленовато-карих глаз превратились в болезненные точки. Он прикрыл глаза. Сердце бешено колотилось.

— Джеймс, что случилось? Скажите мне, — настаивала она.

Он понял, какого ответа она боится, и быстро помотал головой.

— Нет, она жива. Спит. Я сижу здесь в надежде, что она проснется.

Девушка издала долгий вздох облегчения и порывисто села на стул рядом с ним.

— Слава Богу. Когда я увидела вас таким подавленным, я подумала… Но почему вы так расстроены?

Он поморщился.

— Неважно себя чувствовал. — Она вгляделась в его лицо, и Джеймс поторопился заверить: — Сейчас все в порядке.

Она походила на весну в своем лимонно-зеленом платье-тунике и в темно-зеленом пиджаке. Он почувствовал, как поднимается настроение при взгляде на нее.

— Сестра сказала «удовлетворительно», но ведь они всегда так говорят, правда? Успокоительная форма, которая ничего не значит.

— Они не стали бы лгать, Джеймс. Когда они говорят, что состояние удовлетворительное, я думаю, так оно и есть. Иначе у них были бы неприятности, если бы она умерла. Разве не так?

— Думаю, вы правы. — Он окинул взором ее стройную фигурку. Для кого она так оделась? Собирается на свидание после больницы?

— На что вы смотрите?

— Я ни на что не смотрю, — возразил он.

— Нет, смотрите. Вам не нравится мое платье? Или это туфли заставили вас поморщиться?

— Конечно, нет. Я не морщился. То есть я… не делал ничего подобного. — Он понимал, что оправдывается, бормочет как дурак. Вечно с ней так получается. А он-то всегда гордился своим самообладанием.