|
Резко и быстро, как хотела, задыхаясь, не могу кричать, потому что закрыл рот жадным поцелуем, проникая языком, сплетая с моим в пляске голода, забирая крики, от которых разрывает грудную клетку, и все мысли там на кончиках его пальцев, в каждом проникновении. Криком на каждое движение. Беспрерывно. Ему в губы. Его имя. То жалобно, то яростно, почти зло, то протяжно с мольбой. Но он мучает, не дает кончить, останавливается, как только я готова сорваться, и сбивает ритм наслаждения на ритм боли от ударов цветком по телу, когда шипы рвут кожу, отрезвляя, заставляя извиваться, обливаться по2том вперемешку с каплями крови и моими громкими мольбами.
Срывает меня вниз со стола, словно пьяную, дрожащую, обезумевшую до полной потери контроля. Никакой грани. Всё ЗА. Все потонуло в похоти. В возбуждении. Когда желание становится жизненной потребностью. Швыряет голой грудью на стол, раздвигая ноги коленом. Одновременно надавливает на мой подбородок, заставляя взять розу и зажать между зубами. Шипы поцарапали губы, и он демонстративно слизывает каплю крови с моего подбородка. – Теперь эта роза пахнет тобой. Твоей влагой и кровью. Ты не можешь кричать. Ты держишь ее до самого конца. Пока я сам не уберу её. Поняла? – притягивая за волосы к себе и глядя мне в глаза звериным взглядом, и я утвердительно прикрываю веки. Впился пальцами в мои бедра, притягивая к себе, сминая кожу, а я чувствую его член ягодицами и извиваюсь в жажде получить в себя. Врывается одним мощным толчком, со стоном ощущаю, как боль нарастает. Боль от желания. Не удовлетворенная никогда. Сжимаю сильнее розу, и она вспарывает нежную кожу на губах. Голод, которому нет ни конца, ни края. Жалкие попытки утолить и постоянные провалы. Проигрыши. Поражения. Потому что этот наркотик не имеет передоза. Яд больной одержимости, от которого зависимость растет пропорционально каждому оргазму. Его клыки по спине, плечам. Кровавое сумасшествие двух животных, помешанных друг на друге в равной степени. Набирает скорость под мои стоны и всхлипы, под голодный вой и мычание. Захлебываюсь ими, не могу дышать. Пальцами скользит между ног, дразня, лаская, растирая до невыносимости, и я сжимаю эти жадные толчки, разрывающие тело. Резко, глубоко, рвано. Сжимаю в попытках удержать постоянно ускользающую разрядку. – Вкусная… – выдернул розу, отшвыривая в сторону, и погрузил пальцы в мой рот. – С моих ты ещё вкуснее, малыш… Попробуй. Вкусно, да, с твоих пальцев моя дикость безумно вкусная. Алчно сосать их, закатывая глаза, кусая до крови, подбираясь снова к взрыву. Умолять «еще». Жалобно «еще». Не останавливаться ни на секунду. Затрахать и пометить всю. Чтоб болело месяцами. Чтоб помнить каждую секунду. Наслаждение как цунами. Приближаясь вихрем. Еще совсем немножко… Так близко… так невыносимо близко… Но он останавливается, а мне кажется, что я сейчас умру. – Нет. Ты сегодня – не кончишь, – поворачивает к себе за подбородок, – я – да, а ты – нет. Домой поедешь. Голодная. И я понимаю, что он не сжалится. Вот оно, наказание. Самое ужасное из всех, что он мог придумать – довести до бешенства и бросить умирать от неудовлетворенного желания. Удерживает мой взгляд и не дает разрядки, уже силой врываясь в мое сознание. Подводит к самому краю, давая почувствовать первые спазмы, и выдергивает обратно. По моим щекам катятся слезы, и с губ срываются мольбы. Унизительные просьбы позволить, дать мне ЭТО, что угодно взамен, только дать мне кончить. Сейчас. Но Нейл словно не слышит меня, но и не останавливается ни на секунду. По моей спине градом течет пот – и его, и мой. Даже не помню, когда он успел содрать с себя рубашку. Сжимает челюсти, запрокинув голову назад, выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы, и я вижу тот момент, когда он позволяет себе сорваться. |
