— Видели, свиньи?! — из-за дыма и пыли его не было видно, только слышен был визгливый голос.

— Уходим! — крикнул Сашка и ударил одного из державших его ополченцев локтем поддых.

Я тоже резко ударил своего ополченца, резко повернулся и выкрутил руку. Ударил по шее, оттолкнул.

Володя возился со своим, но тоже быстро закончил. Мы рванули на выход. Сзади были слышны вопли и выстрелы из пистолета.

Со всего маху мы врубились во входящих людей в здание школы. Оттолкнули их и вырвались наружу.

— Эй, господа офицеры! Вы куда! — донеслось нам вслед.

Я обернулся. Гусейнов со свитой.

— Ну, слава богу! — вырвалось у меня.

— Что делать будем? — хрипел сзади Володя.

— Говорить с ним.

— Попробуем.

Пока переговаривались, из подвала вырвался избитый Модаев. За ним бежало ещё пять человек. У одного из них было разбито лицо.

— Держите их! — закричал Модаев, поднимая пистолет.

— Прекратить! В чём дело?! — заорал Гусейнов.

Он находился на линии огня пистолета Серёги. Охрана Гусейнова отреагировала мгновенно, ощетинившись автоматами во все стороны.

— Модаев! В чём дело! — Гусейнов выглядел испуганным.

— Они хотели меня убить! — заорал Серёга. — Уйдите, вы мне мешаете, я их расстреляю, гадов. Они давно этого хотят!

— Перестань, опусти пистолет.

— В чём дело? — это уже обращаясь к нам.

— Пойдёмте, покажем.

Сашка пошёл вперёд, мы за ним, потом охрана Гусейнова, замыкающим шёл начальник штаба батальона.

Мы показали труп пленного.

— Ну, и что? — Гусейнов недоумевал.

— Он просто его истязал. Ради самолюбования, ради самоутверждения, сведений никаких он не хотел получить. Бил ради удовольствия.

— Ну и что?

Гусейнов явно не понимал что к чему. Понятно, истязание пленных для него было обычной практикой, но только не для нас.

— Это происходило в тот момент, когда нужно организовывать оборону села, думать, принимать решение. Личный состав бродит где попало, много пьяных. Вот пришлось этим же шлангом и всыпать ему.

— Они хотели мня убить! — верещал сзади Модаев.

— Хотели бы — убили! — Сашка зло смотрел на предателя.

— Во время боя где ты был? — крикнул Гусейнов Модаеву. — Пропустите его сюда.

Охрана расступилась, пропуская Серёгу.

— Как где? — не понял Серёга. — На командном пункте батальона.

— Вместе с комбатом? — уточнил Гусейнов.

— Да, с ним, — подтвердил Серёга.

— Понятно. А вы где были? — обращаясь уже к нам, спросил Гусь.

— Где и положено. В ротах, — я усмехнулся. — Рискуя своими жизнями добывали независимость для нового Азербайджана. В отличие от других. Тьфу!

— Теперь многое понятно. Вы, господа инструктора, свободны, а вас, начальник штаба, попрошу остаться. Всем, кроме охраны, освободить помещение. Позже придёте, уберёте труп.

Мы выходили последними, когда услышали звук двух хороших пощёчин. Говорить ничего не стали, но, когда вышли из подвала на свет, то посмеялись от души.

Закурили. О том, что произошло в подвале, мигом узнал весь батальон. Возле штаба количество ополченцев увеличилось. Они о чём-то переговаривались, кивали на нас.