Зато лошадь очень даже помогает определить, леший вышел навстречу, или просто бандит и разбойник. Посмотрел на пришельца через правое ухо коня, для чего вовсе необязательно это ухо у него отрывать — и все ясно. Лихой человек прибить попытается, вполне возможно, что и до смерти, а Хийси — просто явит себя во всей красе: неряшливо одетый и, словно бы, иссини выбрит при полном попустительстве в бороде и усах. Просто кожа у него отдает нездоровой для человеческого восприятия синевой. А дело-то в том, что кровь у лешего — синяя! Голубая — только у слэйвинских высокоблагородий.

Не любит он, когда овец при нем поминают: "овечья морда, овечья шерсть". Сразу же обижается, надует губы и сгинет в лесу, не потревожив ни одного листика. Только издалека донесется ветром крик: "А, догадался!" И, поди, разбери, что больше в этих словах — горя, либо досады.

Хийси протянул Илейко руку:

— Не сердись, добрый человек. Не имею к тебе зла. Можно с тобой идти?

Лив, очень удивившись, ответил рукопожатием и добавил, чуть смутившись:

— А звать-то тебя как, Хийси?

Все-таки не каждый день доводится разговаривать с существом, запрещаемым нынешней церковью.

— Миша — я, — сказал леший. — Мишка Торопанишка.

2. Хийси.

Стрела впилась в ствол ближайшей сосны и расщепилась от удара. Стреляли не очень умело, но с предостаточной силой. В овражке, промытом весенними ручьями к озерцу, стояла лошадь и обеспокоенно оглядывалась на людей. Она чувствовала угрозу для себя и своих компаньонов, оттого и тревожилась.

— Тихо, тихо, Зараза, — сказал ей Илейко. — Здесь им нас не достать.

— Огонь пустят, либо начнут камнями бить навесом, — возразил второй человек, неаккуратно одетый, да, к тому же, чья кожа отливала синевой.

— Вот, блин, Миша, — тряхнул волосами лив. — Как же тебя угораздило свалиться на нашу голову?

— Да я и уйти могу, — ответил Хийси, не делая, впрочем, никаких попыток подняться на ноги, или хотя бы уползти.

— И мы тоже — можем, — сказал Илейко. — Да не можем!

Едва ли полдня прошло, как леший напросился к ним в кампанию, а безлюдный и спокойный лес изменился до неузнаваемости. Появились еще люди, и тем самым внесли сумятицу и беспорядок. Дело в том, что пришельцы оказались настроены очень агрессивно и даже воинственно.

Встретившись на стежке-дорожке, они уже были вооружены, чем удивили Илейку, Мишу и даже Заразу. Наткнуться в лесной глуши на обвешанный оружием отряд людей можно только во время войны. Пусть кривые ножи и дубины, рогатины и колья — весь нехитрый арсенал, но и это дает некоторое преимущество перед теми, у кого в руках нет ничего, если не считать прутика и палки. А войны-то поблизости нигде не было. И людей быть не должно.

Удивительно было то, что Хийси, хозяин леса, никаким образом не почувствовал присутствия поблизости лиходеев. Поэтому-то леший при нежданной встрече сплоховал: замер, как столб, только рот открыл во всю ширь, не произнеся, однако, ни единого звука.

Илейко тоже не знал, что делать. Но руки сработали без участия головы.