Итак, что же у него есть?

Мужа миссис Михан разыскали лишь поздно ночью, в час по нью-йоркскому времени, и тот на частном самолете прилетел в семь утра по местному времени в больницу. Скотт приехал туда поговорить с ним.

Смертельно бледная, с трудом дышавшая Эльвира с прикрепленными аппаратами казалась Скотту неправдоподобной. Таким, как Эльвира, не положено болеть: они такие шумные, в них бурлит жизнь. Плотный мужчина, сидевший к нему спиной, словно и не заметил его прихода. Наклонившись, он что-то нашептывал больной.

– Мистер Михан, – тронул его за плечо Скотт, – я Скотт Элшорн, шериф округа Монтеррей. Сожалею насчет вашей жены…

Вилли Михан мотнул головой в сторону врачебного кабинета:

– Знаю, что они там думают про нее. Но уверяю, мистер Элшорн, с ней все образуется. Сейчас сказал ей – пусть только попробует отколет со мной эдакую штуку, помрет, весь выигрыш тогда растранжирю с роскошной блондинкой. Уж такого она не допустит… Правда, золотко? – Из глаз его полились слезы.

– Мистер Михан, мне нужно поговорить с вами.

Эльвира слышала, как говорил с ней Вилли, но ответить не могла. Никогда раньше она не чувствовала такой слабости. До того устала, просто не в силах рукой шевельнуть.

Но она должна кое-что сказать им. Теперь ей стало понятно, что случилось в кабинете. Она должна заставить себя говорить. Она попробовала пошевелить губами, но ничего не получилось. Попыталась согнуть палец, поманить его… Но рука Вилли накрыла ее ладонь. Она никак не могла набраться сил дать понять – ей нужно что-то сказать…

Только бы привлечь его внимание. Он рассказывал о путешествиях, куда они направятся вместе. Слабенькое раздражение кольнуло ее. Замолчи же! Послушай меня! Вилли, пожалуйста! Да послушай же!

Беседа у дверей интенсивной терапии ничего не прояснила. Эльвира всегда была здорова «как лошадь». Никогда не болела. Не принимала никаких лекарств. Скотт даже спрашивать не стал, не употребляла ли она наркотики. Такого просто не могло быть, и он не стал оскорблять расстроенного человека.

– Она так мечтала об этой поездке, – заключил Вилли, берясь за ручку кабинета, – даже подрядилась писать для «Глобал» репортажи про курорт. Вы бы видели, как она разволновалась, когда редактор показывал ей, как записывать беседы людей…

– Репортажи! – изумился Скотт. – Она записывала разговоры?

Но тут выскочила медсестра:

– Мистер Михан! Скорее! Ваша жена пытается что-то сказать! Послушайте ее!

Скотт вбежал следом. Эльвира мучилась, стараясь выговорить что-то.

– Гол… Го…

– Я тут, золотко! – Вилли схватил ее за руку. – Я тут!

Нет, слишком сильное напряжение. Она так устала. Ужасно хочется спать. Если бы она могла выговорить хоть слово… предупредить их. С неимоверным усилием Эльвира наконец выговорила это слово. Сказала громко, даже сама себя услышала.

– Голоса!..

7

Послеполуденные тени сгущались. Не замечая времени, Элизабет слушала Эльвирины записи. Иногда останавливалась и проматывала ленту назад. Блокнот был исчеркан пометками.

Вопросы, казавшиеся такими бестактными, на самом деле задавались весьма умно. Элизабет вспомнила, как она сидела тогда за столом с графиней, жалея, что не слышит разговоров за столом Мин. Теперь – пожалуйста.