|
Я, вероятно, со временем становлюсь мягкотел. Но все эти последние Войны, все эти… – Генрих сделал движение, будто стряхивал что-то с пальцев. – Эти кровавые игрища стали мне не по сердцу. И если есть такое место, эта ваша точка всех начинаний… то ее следовало бы использовать совсем иначе. Или, что еще лучше, не использовать вообще. – Забавно. Именно так инки и рассудили. Они не селились в этих местах, никаких крупных поселений. К тому же обнесли это место зоной табу. – Ах, так это здесь… – Генрих развел руками. – Тогда я понимаю… Фон Зеботтендорф поморщился и стрельнул глазами куда-то в угол. Генрих, впрочем, этого не заметил. – Это только доказывает мудрость древних цивилизаций. – Или то, что они не были достойны такой ответственности! – Рудольф стукнул кулаком по столу. – Вы опасный человек, Зеботтендорф. И стали еще более опасны с возрастом. Маразм, наверное. Не знаю, понимает ли это фон Лоос или вы ухитрились и ему запудрить голову. – Это можно понимать как окончание нашей беседы? – Да. Фон Зеботтендорф встал и направился к дверям. Уже взявшись за ручку, он обернулся. – Конечно, жаль, что… Точно в лоб Рудольфу смотрело дуло пистолета. – Черт возьми, зачем вы повернулись? – раздраженно проговорил Генрих. – Я действительно размяк. Застрелить человека в спину мне теперь значительно проще. Зеботтендорф побледнел, но тем не менее произнес: – У вас не получится, Генрих. Мне жаль, что я должен прибегнуть к такой мере. – Опять вы бредите… – с брезгливой миной начал было хозяин дома, но тут произошло то, чего он совершенно не ожидал. Что-то твердое вдруг ударило Генриха под локоть. Рука с пистолетом ослабла, и «вальтер» покатился по паркету. – Черт возьми! Рука была парализована, но больше всего Генриха испугало не это. Совсем рядом стоял молодой человек в светлом костюме, такой же светлой шляпе и темных очках, хотя Генрих мог бы поклясться, что никто, кроме Рудольфа, в комнату не входил. – Жаль, очень жаль, – вздохнул Зеботтендорф. И молодой человек снял очки. 6 Если предположить, что ноосфера – реальность, то из этого логическим путем может следовать, что каждая более или менее оформившаяся мысль имеет отношение к истине. В той или иной степени, конечно. Чаще всего это относится к различным афоризмам, потому что именно их можно отнести к «ноосферным пробоям». Короткая, хлесткая фраза, наполненная смыслом. За все время существования человеческой цивилизации в ноосфере накопилось изрядное количество мусора, который тоже иногда просачивается наружу и оседает в человеческих головах, рождая частенько удивительных и страшных уродцев в виде религиозных сект, новомодных идеологий и социальных движений. Однако когда человечество еще было юным, из «области всех знаний» выходили удивительные, мудрые и правильные мысли. Не поэтому ли так ценятся работы античных философов? В свое время Марк Туллий Цицерон сказал, что глаза – это зеркало души. И оказался прав. Так же, как был прав, говоря: «Каждому свое». Вне зависимости от того, над воротами какого заведения был потом вывешен этот афоризм. Люди бывают разные, и далеко не у каждого в душе растут цветы любви. |
