Хлопнула парадная дверь. Тори быстро встала и вышла из детской. Когда в коридоре она столкнулась с Дороти и Рэндом, муж бросил на нее уничтожающий взгляд. Дороти, предвидя жаркое объяснение, сочла нужным удалиться, сославшись на то, что хочет взглянуть на Минди. Тори и Рэнд остались одни.

– Как ты посмел?! – воскликнула Тори, стараясь сдержать кипевшую в груди ярость.

– Это ты мне говоришь?! – почти в той же тональности ответил Рэнд. – Нет, какова наглость! Скажи лучше, как посмела ты?! Выходит, только я за дверь, как ты тут же крадешь ребенка!

Рэнду поведение Тори казалось преступным независимо от мотивов, а говорить с преступницей он не намерен! Повернувшись к ней спиной, он направился было к кабинету, но Тори в один прыжок оказалась рядом и, схватив его за лацканы пиджака, зло проговорила:

– Нет, ты меня выслушаешь! Кто дал тебе право превращать ранчо в тюрьму для собственной жены и дочери?! В какое положение ты ставишь меня перед своими работниками? Почему я не могу поехать с дочерью в ближайший магазин, чтобы купить ей мороженое?

Не ожидавший такого напора Рэнд некоторое время ошалело смотрел на жену, а когда заговорил, голос плохо ему подчинялся:

– Ты… вообще… не имела права никуда возить Минди….

Но постепенно в глазах Рэнда вновь разгорелась злоба. Тори заметила это и поспешила перехватить инициативу:

– В том, что я хотела свозить Минди в город за мороженым, нет ничего преступного! И кто вообще дал тебе право устанавливать распорядок нашей жизни и ограничивать нашу свободу?!

Тори распалялась все больше. Но, к своему неописуемому ужасу, вдруг почувствовала, что ее с неодолимой силой влечет к этому человеку, что она хочет безраздельно принадлежать ему сейчас… сию минуту… Это было какое-то безумие! Невероятным усилием воли Тори заставила себя продолжить атаку:

– Я не намерена больше терпеть издевательства надо мной и Минди!

Рэнд сделал шаг вперед и свирепо прорычал:

– У тебя нет никаких прав на Минди! Ты отказалась от них год назад, как и от обязанностей по отношению к ней! Две недели, проведенные с дочерью, не могут искупить года предательства!

Никогда раньше Тори не испытывала такого желания надавать пощечин. Более того – она готова была вцепиться Рэнду в волосы, расцарапать до крови лицо и вообще – задушить собственными руками.

– Не забывай, что Минди и моя дочь! – почти кричала она. – Здесь, на ранчо, ты волен карать и миловать, словно Господь Бог. Но на суде все будет иначе! Попомни мои слова!

Рэнд обеими руками с силой сжал ее плечи.

– Не старайся меня запугать! – прохрипел он ей в лицо. – И запомни: тебе не отнять у меня Минди, чего бы ты ни предприняла! Я сумею доказать, что доверять такой женщине воспитание ребенка нельзя!

Хватка Рэнда становилась все крепче. Тори вскрикнула от боли и попыталась вырваться, но тщетно. Тогда, подняв голову, она посмотрела Рэнду в глаза. Ей показалось, что в них бушует одна только злоба. Итак, разговор окончен, все аргументы исчерпаны. Доказать что-либо человеку, потерявшему над собой контроль, невозможно. Значит, остается одно: вырваться из железных объятий и бежать. Иначе он, чего доброго, переломает ей кости!

Уперевшись обеими руками в грудь Рэнда, Тори изо всех сил оттолкнула его. Он чуть было не потерял равновесие и расслабил хватку.