Тори посмотрела ему в глаза. Потом, горько вздохнув, встала и пошла к двери.

– Ты куда?

– К себе. Мне надо выспаться.

– Останься здесь.

– Не могу. Это твоя спальня. Утром сюда может прийти Минди и застать нас. Придется либо снова лгать ей, либо открыть правду. А время для этого еще не наступило.

Она вышла в коридор и осторожно закрыла за собой дверь. Рэнд остался один. В голове у него все перемешалось. Тори и Минди, сидящие рядом и весело смеющиеся.… Лихорадочное дыхание Тори, ее божественное тело, вздрагивающее от страсти…. Наконец, эта ужасная история. Рэнд поверил каждому ее слову, но много вопросов оставалось без ответа. Почему никто не позвонил ему, когда над семьей нависла смертельная опасность? Он, наверное, смог бы помочь, не навредив Минди. И о чем еще умолчала Тори? Рэнду необходимо было ответить на эти вопросы как можно скорее, ибо Минди уже спросила его, может ли Тори стать ее мамой.

Ночь тянулась бесконечно. Перед рассветом, так и не заснув, Рэнд встал с постели и пошел на кухню, чтобы сварить кофе. К его удивлению, Дороти была уже там и хлопотала у плиты. Взглянув на сына, она сразу все поняла:

– Тори! Впрочем, глупый вопрос. И так ясно.

– Мама, ты что-нибудь знала о взрыве в офисе Пола? И о том, что после этого Тори захватили в качестве заложницы? Издевались над ней, сломали пальцы и грозили отрезать уши и нос? А под конец обещали расправиться со всеми родственниками?

Дороти испуганно посмотрела на сына.

– Какой ужас! Клянусь, я впервые об этом слышу!

Рэнд вкратце пересказал матери историю, услышанную ночью от жены. Когда он закончил, Дороти громко воскликнула:

– Боже мой! Бедная Тори. И ее родители! Сколько им пришлось пережить! Рэнд, мы виноваты перед ними! В тяжелый момент мы должны были находиться рядом и поддерживать их!

– Ты права, мама. Но они же ничего нам не сообщили!

– Я несколько раз разговаривала по телефону с Дорис, но она была очень осторожна и ничего не сказала. Теперь я понимаю: она старалась оградить дочь от лишних волнений.

– И ни словом не обмолвилась, где скрывалась ее дочь все эти месяцы?

– Нет. Я сама навела справки и кое-что узнала. После истории со взрывом Тори два месяца не выходила из дома родителей. Потом, немного придя в себя, прожила там еще месяц.

– Но почему она не приехала сюда?

– Мне трудно говорить наверняка. Но, думаю, виной была психологическая травма от пережитого ею.

– Она бы гораздо быстрее вылечилась здесь!

– Подумай, Рэнд, что ты говоришь! Какая поездка после такого потрясения! Я же сказала тебе: она два месяца не выходила из дома!

Рэнд бессильно опустился на стул. Он был потрясен: Тори пережила страшные испытания, чтобы защитить их дочь, а его не было рядом! Неведение его не оправдывает! Он должен был отправиться в Джорджию и все выяснить, а не лелеять свою обиду!

Дороти положила руку ему на голову и задумчиво сказала:

– Да, ты виноват. Но и я совершила ошибку. Пусть немногое, но что-то мне было известно – хотя бы о тех трех месяцах, которые Тори провела в родительском доме. Я знала, что у нее был нервный срыв, но ничего тебе не сказала….

– Но почему же она молчала потом – оправившись от потрясения, вернувшись сюда? Боялась, что я не пойму? Глупышка!

– Рэнд, ты думаешь сердцем, а не головой. Ведь первое время ее пребывания на ранчо вы только и говорили, что о разводе и суде.… А если бы до этого дошло, то что сделал бы твой адвокат, располагай он подобной информацией? Он бы легко доказал невменяемость Тори и добился бы лишения ее родительских прав. Разве могла она пойти на подобный риск? Конечно нет.