И вот этот таран в юбке теперь направлялся в столицу! О взрывном характере меченосной девицы ходили легенды, так что Лиадран примерно представляла себе, какая буря грянет в Тир?на? Вэаннэ, когда наверняка обиженная тем, что ее не уведомили о свадьбе брата, Рамборг наконец-то появится. Впрочем, может быть у этой бронированной особы сила все-таки преобладает над разумом? Тогда ею возможно будет управлять… добиться того, чтоб воинственная Рамборг, любимица армии, послужила защитой для чужачки Лиадран. Но вот как умаслить это существо? Поглядывая на портрет, муирэ всерьез подумывала, не подарить ли новоиспеченной «сестрице» чего-нибудь. Вот только что? Двуручный меч или ростовой щит? Лиадран не разбиралась в оружие и слабо себе представляла, чем же все-таки добиться расположения и доверия злобной полукровки. Интересно, а за столом она срыгивает и плюет на пол, как это делают человеческие воины? Почему-то этот вопрос молодую княгиню особенно занимал.

Рамборг Лиэссат, княжна Вереска Рэир

Расширение сознания и переоценка мнения о мироздании наступили значительно раньше, нежели кончилось вино в первой из фляжек. Сказать точнее, эти благостные перемены не наступили даже, а коварно подкрались и, словно разбойник дубиной, двинули аккурат в затылок. Возможно, это было не слишком достойно благородных эльфийских витязей, вот так надираться на полянке, но даже очень благородным и истинно эльфийским воителям после такого задания, которое выполнили мы, требуется отдых. Тогда, на заставе, толком отдохнуть не получилось: неизбежная суматоха прибытия, поспешное исцеление, расспросы, забота о спасенных… известия из столицы, опять же. И, что важнее всего прочего, слишком много глаз и ушей вокруг, пусть дружеских, но все-таки чужих. Ну что ж, зато теперь мы наверстали упущенное с лихвой…

Отобрать у Флайна лютню у нас не получилось. Проклятье, уши отрезать тому порубежнику, который одолжил рыжему инструмент! Флайн все-таки не настолько помешан на собственных талантах, чтоб таскать с собой лютню в боевой поход, так что эту он в крепости у кого-то выпросил. Причем, судя по всему, у некой юной девы, иначе не усмехался бы так загадочно в ответ на расспросы. И пришлось нам с Кэром терпеть…

Впрочем, я наговариваю на рыжего, конечно. Поет он прекрасно — но только до тех пор, пока исполняет что-то чужое. Но зато стоит ему начать петь что-нибудь собственного сочинения… Про звезды над лесом и светлую любовь он пишет отлично, но зачем-то вбил себе в голову, что настоящий бард должен воспевать дороги, странствия и подвиги. Вот он и воспевает, а мы — терпим. После очередной заунывной баллады о мрачных приметах в темных небесах и грядущих великих битвах мы с Кэром, не сговариваясь, с двух сторон набросились на нашего рыжего менестреля. Пока я держала брыкающегося Флайна за ноги, Кэр умудрился выхватить у него лютню и отбежать с ней подальше.

— Кайт, зар-раза! — прошипел оскорбленный певец. — Слезь с меня!

— Ну, Флайни, — умильно протянула я, обхватив его за сапоги, — ну, пожалуйста! Не обижайся, а? Ты у нас самый гениальный, самый-самый талантливый… только не пой больше, ладно? Очень уж грустно становится! Давай лучше выпьем, а потом хором проорем что-нибудь наше, боевое, а?

— Хором?! — рыжий перестал вырываться и рассмеялся. — И ты будешь?

— После второй фляги — и я, не сомневайся!

— Ладно, уговорила, — проворчал Флайн.

— Вот и славно! — я подтянулась и чмокнула его в щеку.

— Только слезь с меня уже! — рыжий дрыгнул ногой. — Тяжелая ты, как… как кобыла! Вот-вот, и ржешь так же… И сапог отпусти! Не цените вы меня, вот что я вам скажу.