— Эми!

Бонни стремительно ворвапась в комнату, полная энергии, но опять с тем же жалостливым выражением на лице, которое доводило Эми до истерики.

— Доктор Дэниэлс настаивает, чтобы ты поела. Сейчас сестра принесет тебе горячий завтрак.

— Пусть съест его сама, — равнодушно произнесла Эми, однако нажала на кнопку, чтобы спинка кровати помогла ей принять сидячее положение.

Бонни уселась на больничный стульчик рядом с кроватью.

— Буря утихла, если тебя это интересует, а твоя мама позвонила и предложила забрать тебя домой.

— В школе занятия не возобновились?

— Нет. Но, возможно, завтра…

— Лучше бы никогда, — заявила Эми. — Все уже знают?

— Наверное. Но вряд ли кому-либо в голову придет злорадствовать. Скрывать твою беременность бесполезно. — Бонни рассуждала и говорила по-взрослому. — Сделать выбор придется тебе самой. Но знай, что ты не одинока, что многие хотят и могут тебе помочь.

— Папа просто убьет меня, и дело с концом.

— Не говори глупости.

— Все равно, как мне дальше жить? Я знаю только одно — Стив умер, смотался на тот свет и оставил меня со своим ребенком в животе.

Бонни не стала настаивать на продолжении дискуссии и напоминать Эми, что и женщина тоже играет не последнюю роль в акте зачатия.

— Он, сволочь, мог хотя бы оставить перед смертью завещание, где признал бы свое отцовство, — обозлилась уже вполне пробудившаяся от сна Эми.

— Ты не должна винить Стива за то, что он сейчас не здесь, не с нами, не рядом с тобой.

— А ты готова поставить доллар против моего, что это не так? — Эми зло засмеялась. — Ему не нужно было никакое общество и ничья любовь и дружба. Он всегда был одиночкой и в любой игре хотел хоть на полдюйма, но опередить партнера. Такова его подлая, мерзкая натура. Это его и погубило.

— О чем ты говоришь? Ты же его любила! — Бонни смотрела на подругу с изумлением и тревогой.

— Живого, но не мертвого гаденыша, который позволил убить себя из-за мелочного эгоизма, из-за своих нелепых планов.

— Каких?

— Планов быстро разбогатеть и поплевать свысока на макушки своих товарищей, ну и мне показать, чего стою я, а чего стоит он. Думаешь, он хотел всю жизнь потеть на бумажной фабрике и зарабатывать гроши? Нет! Стив Пенман был не такой. Ему требовалось много, очень много деньжищ, и он собирался заграбастать их сразу.

— Ты, Эми, говоришь о каком-то конкретном плане? Может ли это иметь отношение к тому, из-за чего его убили?

— Не знаю. Может быть, он просто трепался, но у него была идея выжать деньги из той сволочи, которая прикончила Адама Рамсея. И Стив знал, почему Рамсей был убит.

— Что? И как давно тебе все это стало известно?

Эми ничуть не разделяла волнения подруги. Она равнодушно пожала плечами:

— Не помню. Может, сто лет назад… Когда косточки Рамсея откопала твоя сестренка, я так полагаю. В тот день Стив как раз и намекнул, что знает, кто расправился с Адамом. Сперва он не желал делиться этим со мной. Ему нравилось выставляться, трепать языком, заявлять, что я по сравнению с ним — полный нуль, что ему ведома тайна, которая обогатит его, все равно как Аладдина его волшебная лампа. Ну а потом… он все же проболтался.

— Что же он тебе сказал?

— Что у Адама был нюх ищейки, что тот совал свой нос везде, чаще туда, куда не надо, и на этом погорел. Что он, Стив, побьется об заклад, что Адам вынюхал приличное дерьмо, стоящее больших денег, но для него это кончилось хуже некуда.