Хотя не станет ли специалистам-людям плохо от присутствия этого экспоната, как недавно Димке?

    Вопросы, вопросы…

    Я медленно закрыла тяжелую крышку. Она щелкнула, и тут же с боков выдвинулись ручки. Что ж, очень мило.

    Я потянула за одну из них, и гробница медленно двинулась за мной по воздуху. Так я и шла с нею в арьергарде по самым многолюдным улицам. И что интересно, никто не обратил ни на меня, ни на гробницу внимания. Впрочем, за поздним временем зрителей на улицах было мало. Щедрый, подобно прочим провинциальным городкам, рано ложится спать (во всяком случае, человеческая часть его населения).

    Наконец мы добрались до музея. Меня ощутимо потряхивало, и с ног сыпались личинки - я здорово устала. Ладно, завтра восстановлюсь.

    Я отперла служебный вход своим ключом и втащила гроб внутрь. В музее никого не было, поэтому никто не спросил меня, что это я затеяла.

    Почти падая от усталости, я внесла гробницу в одну из пустых кладовых и поставила прямо на пол. Сияние померкло. Теперь это был просто мрамор странного зеленоватого оттенка.

    -  До завтра, Лекант, - прошептала я и закрыла кладовку.

    Теперь стоило поспешить домой. Родители, конечно, волнуются - думают, где это я пропала. А их меньше всего хотелось бы нервировать, они и так со мной натерпелись.

    И потом, мне нужна хорошая ванна из талька. Или хотя бы сухой душ.

    Я заперла музей, радуясь, что сделала потрясающее открытие. Кто он, этот Лекант Азимандийский? Как его оживить? А в том, что его можно оживить, я не сомневалась. Иначе зачем такие сны? Такие видения? Лекант обрастет плотью и восстанет. И будет живее меня! И скажет мне: "Благословенна будь, Тийя! Здравствуй, моя единственная любовь!"

    Я шла по улице Красных Янычаров и размышляла сразу о миллионе предметов. Но больше всего я думала о Леканте и о Димке - как он там, в томской больнице? Надо обязательно навестить его в ближайшее время…

    Темнота вдруг сгустилась вокруг меня, словно плотное одеяло, а в следующее мгновение я почувствовала, как в мою шею впиваются острейшие клыки.

    От неожиданности я замерла как вкопанная.

    Вампир?!

    Но наши вампиры на умертвий не нападают, знают, что это глупо и непродуктивно. В нас нет настоящей крови, а лишь магическая зеленая субстанция, заменяющая ее. Наши сердца не бьются. Вампиру от умертвия нечем поживиться.

    По крайней мере, местному вампиру.

    Значит, этот - не местный?

    Тут клыки дернулись и вышли из моей шеи. Следом я услышала звук некультурного плевка и ругань на английском:

    -  Чтоб ты сгорела, проклятая мертвечина!

    -  Я не мертвечина, а умертвие, - сказала я на английском и обрела возможность двигаться. Тьма рассеялась, да к тому же я включила ночное зрение. Передо мной, брезгливо отирая белоснежным платком рот, стоял юноша лет двадцати. Глаза у него горели красным, длинные черные волосы разметались по плечам, а красивое лицо было безумно бледным. Одет вампир (все уже поняли, что это вампир?) был в изящнейший серый костюм-тройку и вычищенные до блеска остроносые ботинки. Хорош, мерзавец! Ну почему все красивые мужчины либо имеют не ту ориентацию, либо вампиры? Впрочем, эти мысли побоку. Я спешу домой.

    Но надо же что-то сказать напоследок!

    Что-нибудь этакое. Едкое, как хлорка.

    -  Приличные вампиры всегда отличают живое от неживого, - сказала я, изящно дернув плечиком и посверкивая глазами.