Опять-таки, за достоверность этих данных Элла не ручалась. Ясно было только одно: жил Саша один и менять статус-кво явно не собирался.

Пять лет назад Максим познакомился с бывшим военным хирургом на съемках какого-то фильма. Сашу пригласили выступить консультантом, на что тот неожиданно согласился.

Странно, но с Максимом они подружились очень быстро, и настолько крепко, что Волохов решил построить дом поближе к новому другу. И как Элла ни заламывала руки, указывая на отсутствие общества в радиусе шестидесяти километров, муж остался непреклонным.

Дом построили, семейство переехало.

Сама Элла к Саше относилась сдержанно. «Темный тип» ─ вот определение, которое она дала мне, не задумываясь.

Я вспомнила переливчатые глаза непонятного цвета и согласилась с хозяйкой дома.

Третьим камикадзе, примкнувшим к их закрытому обществу, стал некто Стефан Викторович Богданович.

О нем Элла говорила трепетным голосом, пряча глаза, и я предположила, что это и есть тот самый самец из категории красивых павлинов, который способен разрушить благополучную женскую судьбу.

Стефан был значительно младше Эллы. Блистательные мужские тридцать пять против осенних женских сорока трех наводила на грустные мысли о переменчивости и непостоянстве. И, в общем, оказались правильными.

Стефан перетащил следом за собой некую Викторию Грачеву, даму деловую, успешную, издательницу нескольких популярных женских журналов.

О ней Элла говорила с нескрываемой злобой, и я поняла, что это и есть та самая удачливая соперница, которую ненавидит любая женщина, даже заочно.

И, наконец, пятым обитателем поселка был загадочный тип, про которого ходили разные слухи. Одни говорили, что это доверенное лицо президента одной бывшей республики Советского Союза. Лицо, которое готовило своему шефу плацдарм для отступления после выборов и последующей новомодной революции.

Другие считали, что это удачно обанкротившийся владелец крупного алюминиевого завода.

Третьи предполагали…

Впрочем, неважно.

Версий было множество, ни одна не подкреплялась доказательствами, следовательно, все они имели право на существование.

Еще три коттеджа строились для людей, незнакомых старожилам. Строились они медленно и никакой роли в этой истории не играли.

Вот вкратце вся диспозиция.

Максим Леонидович в мою комнату не заходил ни разу, исключая тот день, когда я пришла в себя. Его отношение к своей персоне я прекрасно ощущала: он мне не доверял.

Впрочем, имел право. Не говоря о том, что он меня совсем не знал, я сама себя не знала и могла оказаться кем угодно. В том числе агентом, засланным конкурирующим продюсером.

Поэтому на отсутствие его визитов я нисколько не обижалась, и даже радовалась им.

На третий день я решила встать с постели и пройтись по дому. Чувствовала я себя прекрасно, конец февраля подарил нам чудесные морозные дни, и мне хотелось вдохнуть в себя уходящий зимний воздух.

Поэтому я попросила принести мою одежду. Молодая приветливая горничная притащила отстиранные и отглаженные тряпки, которые почему-то казались мне чужими.

Серый свитерок без всяких узоров и финтифлюшек.

Элла говорила, что это хорошая шерсть и что такой свитерок не продается на барахолках столицы.

Черная шерстяная юбка.

Лейбл отсутствовал, что указывало на то, что юбка была сшита, а не приобретена в готовом виде. Но опять-таки по утверждению Эллы, крой был отличный, швы тщательно обработаны, а фасон с «запахом», несмотря на свою скромность, не был стандартным.

Дальше. Белье.

Элла говорит, что белье дорогое, и не верить ей у меня оснований нет. В чем-чем, а в хороших шмотках она разбирается превосходно. Не один год потратила на получение достойной квалификации.