Марк думает, что не удивится, если ей предложат кофе и кресло, чтобы во время допроса она не чувствовала себя некомфортно.

Несмотря на пафосный вид, Ника все же нервничает. Теребит в руках клатч, ее губы плотно сжаты. Даже жаль ее стало, захотелось утешить, но Марк прекрасно помнит, какой она может быть, и сиюминутное желание пропадает. Богатенькая стерва справится со своими потрясениями сама, а если будет выходить плохо, напьется. Вот тут важно оказаться рядом, чтобы дотащить ее до дома.

Марк почти не ошибается. Их встречают на входе в участок и провожают в кабинет для ожидания. Да, там стоят диваны, есть кофе и царит вполне уютная атмосфера, но парень все равно подбирается. Ему не нравится, как смотрят на Нику менты. И еще оживает чутье. Интуиция, в которую мало кто верит в мирное время, и которая помогала выжить на войне. Марка она подвела один лишь раз. И поэтому он оказался тут. Не отнесся достаточно серьезно к смутным подозрениям. Сейчас он не планирует повторять ошибку.

— Прошу за мной, — приглашает Нику следователь, безразлично мазнув по Марку взглядом. А вот это зря.

— Я с ней, — тоном не терпящим возражений, отзывается Марк.

— Невозможно, она должна идти одна.

— Приказ ее отца. Не оставлять одну.

— Она будет с капитаном милиции. У вас есть основания нам не доверять? — презрительно приподнятая бровь. Снобизм вообще присущ ментам, но Марк знает, за что ему платят. Да он в отставке, но все же звание никуда не делось, да и авторитет тоже.

— У меня нет оснований вам доверять. Поэтому я все же составлю моей подопечной компанию.

Ника смотрит недоуменно, следователь морщится, но у него нет аргументов. Она не задержана и вольна давать показания в сопровождение адвоката или охранника. Очень интересно, почему ее отец не озаботился адвокатом. Не счел нужным? Очень зря. Менты не так безобидны, как может показаться. И когда замешаны интересы двух влиятельных семей лучше, когда кто-то прикрывает спину.

Марка не пускают вместе с Никой в комнату, где брали показания, но разрешают смотреть за разговором через стекло.

— Если я посчитаю, что моей клиентке что-то угрожает, я вмешаюсь, — тихо произносит он и следователь едва заметно кивает, признавая правоту. Статус охранника дает ему такое право.

Ника

Мне тут неуютно, и я чувствую себя не свидетельницей преступления, а как минимум соучастницей. Марк зачем-то рвется со мной. Сначала его настойчивое желание взывает только раздражение, и я демонстративно не поддерживаю охранника, а могла бы упереться и встать в позу, тогда бы его пустили. Я наивная и глупая, а вот он, видимо, лучше представляет, что меня ждет.

Вопросы сыплются сразу и без остановки. Такие, которые подразумевают ответ, такой который не хочется давать, потому что он неверный. Я хочу рассказать им совсем не то, о чем меня спрашивают. Меня вынуждают признаться, я не понимаю в чем. Это все настолько неприятно, что начинает болеть голова. А вопросы все сыплются и сыплются, «Зачем я заманила подругу в клуб?» А я ее заманивала? Зачем? «А правда ли Лиза была моей лучшей подругой?» Нет. Не правда, но ведь за это не убивают? Что? Убивают за меньшее. Как же плохо. Я совсем не готова и растеряна. Думала, мы тут просто поговорим, и снова расскажу, как все произошло.

Меня спасает Марк, он решительно без стука заходит и ударяет дверью о косяк.

— Закончили, — приказывает он и довольно грубо за локоть поднимает меня со стула.

— Ты что себе позволяешь?

Капитан, выглядит возмущённым.