Алтынай предсказуемо раскрывает глаза шире моих и просит подробностей.

После четверти часа мелодраматичных заламываний рук и истории, достойной детектива, в сухом остатке имеем: у Разии есть младший брат, от умершего отца и его второй жены.

Отца — богатого ассенизатора крупнейшего сегодня шахского города — как у них водится, хотели репрессировать, но он опередил завистников из шахского дворца и умер от реального сердечного приступа.

Родная мать Разии к тому времени была уже мертва (интриги в гаремах, оказывается, бывают похлеще, чем в нефтяном кабмине времён первого президента т а м…).

Вторая жена её отца, она же по совместительству мать единокровного младшего брата, тут же вышла замуж повторно и тоже на этом свете не зажилась: мужу из обедневшего, но знатного рода нужны были их земли, имущество, но не жена на пять лет старше… Ещё и с двумя детьми.

Отряд, принятый нами за гвардейцев, действительно таковым и был. Но решал он в данном случае частную задачу — возврат беглянки домой, поскольку без её присутствия продувному отчиму было не получить наследства её отца. Отчим промахнулся: отец Разии успел составить завещание, распорядителем по нему назначил кого-то из соплеменников Иосифа, а кучу наличных сдал на хранение в их же меняльный дом (тамошний прообраз банка).

— Дочь Хана, прими меня под покровительство, заступись и защити. — Складывает руки в ритуальном жесте Разия, в итоге призывая Алтынай ни много ни мало обеспечить изъятие брата из рук отчима.

По Алтынай вижу, что история её тронула. С одной стороны.

С другой стороны, в процессе синхронного перевода с Актаром, Алтынай мне нашептала массу ограничивающих её в данном случае барьеров (не для перевода; чтоб я ориентировался в ситуации).

— Это не война туркан, — качает головой в ответ на просьбу Алтынай. — К себе взять могу. В Исфахан не пойду. Извини, я такая же слабая женщина, как и ты. И мне сейчас, к сожалению, не до забот о других народах. Ты понимаешь, что просишь о беззаконии? Что Орде туркан делать в Исфахане?

— Мне больше некого просить, о дочь Хана, — роняет голову на грудь девчонка; а я вижу, что она ненамного старше Алтынай.

— Погодите, — неожиданно поднимает руку Актар.

Когда Алтынай отвечает на туркане, ему не нужен мой перевод на пашто, поскольку понимать-то он понимает (просто сказать быстро на чужом языке может не всё).

И вот сейчас, после ответа Алтынай, он, вместо перевода обращается к нам на туркане:

— Если мы поможем девочке… После нашего с вами общего дела… У Орды не будет возражений?

— Ваши решения — ваше законное право, — слабо удивляется происходящему Алтынай. — Я, возможно, дам кого-то из своих людей для помощи. НО помогать ей от имени Орды, как она того хочет, сегодня невозможно…

_________

Дочь Хана туркан явно отказала, это было понятно по её лицу. Разия уже собиралась разрыдаться прямо тут, поскольку бороться с судьбой дальше не было сил. Ещё и многодневный голод…

Но старик-пуштун, переводивший разговор, неожиданно не стал сообщать отказ дочери Хана, вместо этого о чём-то заговорив с ней и с её братом.

Через пару минут пашто обратился к Разие:

— Тебе помогут пуштуны, девочка. Ты шиитка, из другого государства. И вступись дочь Степного Хана за тебя от имени Орды, как ты того просишь, это будет беззаконием между народами. Мы же с вами идём от одного родственного корня, и к различиям в вере мы гораздо терпимее. Помощь, которую ты просишь, тебе будет оказана. Но попечителями твоими в этом деле выступят пашто из хеля вазири, каум Каррани.