— И почему вы остались тут? Вместо того, чтоб сразу ехать в Город? — добавляет он, по-прежнему хмурясь.

— Друг мой, во-первых, приветствую. — Обнимаюсь с ним три раза в соответствии с ритуалом. — Во-вторых, да. Убивать было обязательно. Сейчас объясню почему… В-третьих, не поехали в город потому, что прибытие мощного оружия может не остаться секретом от соглядатаев Султана, вспомни хоть и Нурислана. А не умея этим всем пользоваться, мы сами нарываемся на очень быстрые и безжалостные ответные действия, которые…

— Понятно. Согласен. Тут я неправ, погорячился с вопросом, — перебивает меня старик. — Размахивать всеми этими штуками, — кивок в сторону «бойцов» и «техники», — не умея ими пользоваться, в свете присутствия тех же соратников Нурислана в городе — сущее самоубийство. Что с убийством?

— А тебе не рассказали? — усаживаюсь прямо на сухую траву с ним вместе.

— Хотел бы послушать тебя.

— За этим и ехал так срочно? — Вопрос остаётся без ответа, потому продолжаю. — Нарушение приказа старшего отряда. Решил завести мальчика для удовольствий, оттого перебил пленных. Которые до того не тронули и пальцем людей, привезших нам оружие. Которое, правда отняли…

— Понятно. — Неприветливо и нетерпеливо перебивает Актар. — Это я знаю от остальных…

— Оскорбил Алтынай, назвав её моей подстилкой, — прерываю его уже я. — Заодно — и Разию, то же самое. Дальше нужно объяснять? — улыбаюсь, глядя на то, как он краснеет (скрывать искренние и непосредственные чувства он совсем не умеет, как и многие из его народа).

— Я понимаю. Но лучше объясни, — нехотя говорит старик. — Считай, что мне нравится, как ты думаешь вслух.

— Ну, мы бы с Алтынай это перекашляли, — иду навстречу и пускаюсь в словеса. — Мог бы просто дать ему под задницу коленом и отправить домой. Но он бы это простил мне? Или нет?

— Затаил бы зло. Считай, кровник. — Через силу выдавливает Актар. — Если женишься на Алтынай, то твои сыновья с ней — кровники. И не только его, а и всех его сыновей, братьев.

— Ух ты, — искренне удивляюсь я. — Вот же… слушай, я это понимаю, ибо Кодекс знаю и чту, но в эту сторону даже не подумал!

— Я знаю, — ворчит пуштун. — Потому что ты о женитьбе на ней не думаешь.

— Ну, не то чтобы совсем, — сознаюсь. — Но явно не сейчас. Пусть растёт.

Актар недоуменно пожимает плечами по поводу последнего, поскольку возраст Алтынай только для меня, похоже, в этих краях табу.

— Что ещё? Договаривай, — чуть приглядевшись ко мне, он безошибочно угадывает, что я сказал не всё.

— Ну, а если совсем честно, то дело в Разие. Ты же принял её к себе? — дожидаюсь утвердительного кивка. — Ну вот он оскорбил её. Тебе бы точно донесли, даже не обрати мы с Алтынай внимания. Дальше что?

— То же самое, что и с тобой, — со скрытым удовлетворением бормочет Актар. — Только я б не стал его отпускать. У каррани есть ещё мужчины, которые помнят о бадал и способны… спросить с обидчика.

— Ну вот видишь, — хмыкаю. — А теперь ты скажи. Что лучше? Если возникнет свара между пашто, из-за женщины, которой и так придётся растопыриваться изо всех сил, чтоб стать у вас своей? Это с её-то образованием и привычкой командовать, ты заметил?

— Да, — нехотя цедит пуштун.