«Неужели мне удалось описать весь этот ужас несколькими фразами?» — изумленно спросил себя Лайам.

— Все знали, что Марисала — племянница Сантьяго; это помогло ей завоевать авторитет у повстанцев. Вскоре она стала одним из лидеров освободительного движения. К семнадцати годам она командовала взводом «коммандос».

— Удивительно! — заметила Лорен, кладя ногу на ногу — Лайам снова услышал шелковый шелест ее юбки. — Мне казалось, женщины в Латинской Америке считаются людьми второго сорта.

Лайам кивнул.

— Так и есть. Это нетипичная история. И Марисала — удивительная девушка.

— Очевидно, да.

— Однажды повстанцы взяли штурмом тюрьму и освободили меня. За нами гнался сам Томас Васкес со своими приспешниками, а я после полутора лет в тюрьме был… не в лучшей форме.

«Это еще мягко сказано», — подумал он.

— Как раз тогда на остров приехали мой брат и невестка, — продолжал Лайам. — Марисала связалась с ними и помогла им вывезти меня из страны.

Лорен отпила из бокала.

— А теперь Марисала в Бостоне.

— Она поступила в университет, но с документами вышла какая-то путаница, и для нее не нашлось места в общежитии.

— И ты поселил ее к себе.

— Только на несколько дней.

«Господи, помоги мне завтра же найти ей подходящую квартиру!» — мысленно взмолился он.

— Послушай, мне не хочется так сразу превращаться из друга снова в редактора… но, как ты думаешь, не согласится ли Марисала дать нам интервью? История необыкновенная, и…

— Нет, — отрезал Лайам. — И не думай. Сантьяго поручил мне заботиться о ней — а я никогда на это не соглашусь. Ей незачем снова вспоминать весь этот ад. И, видит Бог, ей вовсе не нужна известность! Сантьяго хочет, чтобы она жила нормальной, цивилизованной жизнью.

Лора поднесла бокал к губам и бросила из-за его края быстрый взгляд на Лайама.

— Может быть. Но чего хочет сама Марисала?

Марисала никак не решалась зайти к Лайаму в спальню.

Уже несколько долгих минут она стояла в дверях, размышляя, относятся ли слова Лайама «Будь как дома» к его комнате?

Со своего места ей открывалась кровать — беспорядочное нагромождение подушек и одеял. Вдвое больше обыкновенной двойной кровати, она казалась Марисале самым идеальным местом для страстной любви.

С другой стороны стоял гардероб благородного темно-коричневого дерева. У окна — несколько тренажеров.

Занавески прикрыты; сквозь них пробивается лишь один ярко-оранжевый луч заходящего солнца.

«Будь как дома».

Разумеется, Лайам не имел в виду, что она может смело идти к нему в спальню и ложиться на кровать. Однако Марисала так и сделала. Уткнувшись носом в подушку, она вдохнула его запах, затем подняла голову.

С этой точки спальня выглядела еще красивее.

На элегантном столике возле кровати Марисала увидела радиочасы и потянулась к ним, чтобы включить.

Она уже час искала в доме радио.

Ей казалось, что в квартире Лайама слишком тихо.

В гостиной стояла новейшая электронная система, с которой Марисала не умела обращаться. Она смогла включить только телевизор — но телевизор надоел ей еще дома. Ей хотелось наполнить дом музыкой: эта анфилада пустых и тихих комнат действовала на нее угнетающе. Сколько комнат нужно одинокому человеку? В этой квартире их восемь, не считая трех ванных. Трех! Скажите на милость, зачем столько комнат одинокому мужчине?

А Марисала не сомневалась, что Лайам одинок.