— Нет, не понятно. — Удивление Доминика сменилось яростью. Он не ожидал, что отец придет в восторг от его сообщения, но никак не предполагал такой реакции. — Я люблю Мел. И всегда любил. Я женюсь на ней.

В голосе Доминика слышалась стальная решимость. Лоб Грега покрылся испариной.

— Вы любовники? — дрогнувшим голосом спросил он.

Доминик дернулся, как от удара током.

— Нет, — резко бросил он, покраснев. — Ты думаешь, она беременна, да? И поэтому мы так торопимся пожениться? Все не так. Мы любим друг друга и хотим пожениться, но мы не любовники. Пока!

— Слава Богу! — Грег закрыл глаза ладонью. Ему казалось, что он видит кошмарный сон и никак не может проснуться. Нельзя заставить Доминика оставить Мелани, не объяснив причину. Но уж тем более нельзя допустить кровосмешения. — Ты не можешь жениться на Мелани, — повторил Грег. — Прошу тебя, Доминик, поверь мне на слово.

— Нет! — Это была их первая ожесточенная ссора, и Доминик не понимал, в чем дело. Мрачный, он поднял свой рюкзак. — Мне очень жаль, папа, но я женюсь на Мел!

Мука исказила лицо Грега. Наступил самый ужасный момент в его жизни, и избежать его было невозможно.

— Тебе нельзя жениться на Мелани. Она твоя единокровная сестра.

Доминик нервно рассмеялся.

— Да ты бредишь, отец. — Он подошел к Грегу и положил ладонь ему на плечо. — Наверное, тебя перекачали наркотиками. Ты должен отдохнуть. Я зайду позже.

Грег стиснул ладонь Доминика, лежавшую на его плече.

— Я в здравом уме! Ничто на свете не заставило бы меня открыть тебе правду, если бы не твои слова. А теперь выслушай меня, Доминик. Люк Брендон — твой отец. Ты был зачат до того, как я познакомился с твоей матерью. Когда мы поженились, она думала, что Брендон мертв. Теперь ты понимаешь? — Глаза Грега были похожи на горящие угли. — Ты не можешь жениться на Мелани!

Доминик отшатнулся.

— Ты лжешь, — прошептал он. — Она не моя сестра… Мел не может быть моей сестрой… Это слишком безжалостно… чудовищно… Боже мой! Ты лжешь! Скажи мне, что ты лжешь!

Грег взял сына за руки.

— Я не лгу, Доминик. Это правда, и тебе придется жить с этим.

— Господи! — Доминик вырвал руки. — Но почему ты ничего не сказал мне… все эти годы?.. — По его щекам покатились слезы. — Я считал тебя отцом… я думал… — Доминик подбежал к раковине, и его вырвало.

— Доминик! Послушай меня! — Голос Грега срывался. — Ты всегда был для меня родным сыном! Я люблю тебя… я тебя воспитывал… гордился тобой…

— Нет! — Доминик поднял искаженное болью лицо. — Мой отец — Брендон! Боже мой, Брендон! — Шатаясь, он побрел к двери. — Я тебе этого никогда не прощу! И матери не прощу! И Брендону! Я не желаю больше тебя видеть! Никогда в жизни!

— Доминик!

Дверь распахнулась, но, когда Грег подъехал к ней на коляске, Доминик уже бежал по коридору, расталкивая изумленных посетителей и медицинский персонал.

— Доминик! — снова закричал Грег, но было уже поздно. Его сын ушел.

* * *

На улице Доминик снова почувствовал себя плохо, и его опять вырвало. Прохожие с отвращением смотрели на него и обходили стороной. Никогда в жизни Доминик не думал, что можно так страдать. Казалось, он истекает кровью от ран, нанесенных словами отца.