— Вы в этом уверены? Помните, он прожил с дедушкой и бабушкой уже почти месяц.

Линдси нервно потянула прядь своих волос.

— Я больше ничего не знаю. Ему десять лет. Полагаю, его можно заставить сказать что угодно.

— Очень легко, — согласился Джек, входя в роль обвинителя. — Брайан, в ваш дом когда-либо приходили мужчины? Они приходили вместе с твоим папой? Твой отец все время был с ними, пока они оставались в вашем доме? Ты уверен? Могло быть так, что твой папа уходил, а они оставались? Или, может быть, они возвращались позже, когда папа уже ушел? Не успеете вы опомниться, как Брайан назовет фамилии полудюжины солдат, которые являлись в гости к его матери.

— Вы не можете позволить этому подонку поступить так с моим сыном.

— Нам остается только одно, чтобы избежать этого.

Линдси проглотила комок в горле.

— Тогда давайте так и сделаем. Я не допущу, чтобы моего сына обманом вынудили дать показания против меня.

— Вы хотите, чтобы я снял свой протест против показаний Вандермеера?

— Если это поможет уберечь моего сына от выступления в суде, то да.

— Именно так я и передам Торресу. Я позволю доктору дать показания присяжным, при условии что он согласится не вызывать Брайана в качестве свидетеля.

— Займитесь этим, — попросила Линдси.

— Хорошо. Но тут возникает еще одна проблема. В этом случае нам будет очень трудно доказать, что кубинский солдат говорит неправду о вас и Джонсоне.

— Я уже говорила вам, у меня не было никакого романа.

— Я знаю. И мы согласились, что если пригласим кубинца для дачи свидетельских показаний, то попытаемся убедить присяжных в том, что он говорит правду, утверждая, будто Джонсон приходил к вам домой в то утро, когда было совершено убийство, но при этом намеренно приплетал сюда секс, чтобы опорочить семейство Пинтадо. Однако не забывайте: в уравнении появится Вандермеер, и теперь это уже не будет ваше слово против слова кубинского солдата.

— Тогда нам, наверное, не стоит его вызывать.

— Может, и не стоит, — согласился Джек. — Мне надо подумать.

Казалось, Линдси ищет и не может найти нужные слова, наконец она взглянула сначала на Софию, а потом на Джека.

— Я могу поговорить с Софией наедине одну минутку?

— Я тоже ваш адвокат. Все останется между нами, — заметил Джек.

— Я бы чувствовала себя увереннее, если бы мы с Софией остались вдвоем.

— Перерыв заканчивается через две минуты, — напомнил Джек. — Если есть что-то такое, что нужно сказать вслух, то пусть мы услышим это вдвоем.

В комнате повисла напряженная тишина.

— Ну, хорошо, — промолвила Линдси. Она глубоко вздохнула и заговорила, избегая смотреть Джеку в глаза: — Кубинский солдат…

Джек ждал, молчание становилось все тягостнее.

— Кубинский солдат что?

Наконец, она выдавила:

— Он не лжет.

В общем-то, Джек ожидал чего-то подобного. Но услышать это было горько и больно, его словно ударили по лицу.

— Вы снова мне солгали, черт бы вас побрал.

— Нет, я не солгала. У меня не было романа с лейтенантом Джонсоном. Это было…

И снова она погрузилась в молчание. С ее губами происходило что-то странное, они словно объявили войну словам, которые она намеревалась произнести.

— Это было что? — настаивал Джек.

Глаза ее закрылись. Затем она открыла их и едва слышно прошептала:

— Это было намного хуже.